— Вы ведь, Пётр Николаевич, знали атамана Анненкова?

— Да, Ваше Императорское Величество, знал и даже хорошо знал.

— Что это был за человек?

После того как Краснов дал атаману лестную характеристику, Великий князь сказал:

— Я получил телеграмму. Анненков томится в китайской тюрьме. Просит помочь. Что вы скажете?

— Анненков несомненно много напутал в дни своей партизанщины, — сказал я, — но ведь надо сознаться, что обстановка в том краю была такая, что молодому и неопытному политически человеку трудно было в ней разобраться.

— Но Анненков был против большевиков?

— Несомненно против, Ваше Императорское Величество.

— И он в прошлом, при вас, и потом на войне был хороший офицер?

— Прекрасный офицер, Ваше Императорское Величество.

— Надо ему помочь.

Великий князь поручил состоявшему при нём генерал-лейтенанту барону Сталь съездить к Михаилу Николаевичу Гирсу, состоявшему в Париже во главе русских послов, и просить его ходатайствовать перед китайским посланником в Париже об освобождении Анненкова. Анненков был освобождён[299].

Зимой 1924–1925 годов из Парижа в Китай по поручению Великого князя Николая Николаевича Романова пожаловал генерал А.С. Лукомский, активный участник Корниловского мятежа, начальник военного управления Особого совещания (деникинского правительства), помощник Главнокомандующего всеми Вооружёнными Силами на Юге России генерал-лейтенанта А.И. Деникина. Он изучал обстановку в эмигрантской среде, встречался с наиболее подходящими кандидатами на пост главнокомандующего будущей Белой армией и остановил выбор на Анненкове. Тот был молод, энергичен, принадлежал к старинному дворянскому роду, одним из первых с оружием в руках выступил против советской власти, имел боевой опыт вооружённой борьбы с нею, наконец, он умел ладить и с буржуазно-националистическими кругами Казахстана и Средней Азии. Анненков хорошо знал театр предстоящих боевых действий от Алтая до Тяньшаня, который белые стратеги рассматривали главным и наиболее перспективным для вторжения ввиду слабого прикрытия этого направления советскими войсками.

Остановив свой выбор на Анненкове, представители иностранных государств начали бомбардировать китайское правительство просьбами об освобождении атамана из тюрьмы. Об этом хлопотали также Американский христианский союз молодёжи, Совет посланников в Париже, англичане, японцы и другие просители. Китайские церемонии не помогли, и в феврале 1924 года Анненков был освобождён.

Освобождение было для Анненкова неожиданностью.

— Освобождён я внезапно, — говорит он. — В ноябре 1923 года явился тот же Чан Далей и объявил мне решение губернатора меня освободить, при условии, что я не буду иметь никаких претензий к губернатору и остатки моего отряда в 12 человек с Денисовым перейдут из Гучэна в Турфан. Я согласился. Переписка с Денисовым тянулась до февраля 1924 года.

После освобождения Анненков в сопровождении конвоя был направлен по дороге на Пекин.

Получив известие об освобождении Анненкова, Денисов с двумя казаками выехал к нему навстречу. Встреча произошла в Турфане — окружном городе в северной части Синьцзяна, оазисе с прекрасным виноградом и винами. Отсюда, также верхом, отправились в Ланьчжоу — главный город провинции Ганьсу, расположенный в широкой долине реки Хуанхэ и резиденцию губернатора, куда прибыли 2 мая. Полумиллионный город поразил отвыкшего от людей Анненкова не только обширным базаром, но и товарами, которые были выложены на прилавки: сукна и шелка, изделия из овечьей и верблюжьей шерсти, предметы роскоши из серебра, нефрита, драгоценных камней. Анненков был приятно удивлён, что в городе льют пушки и делают предметы военного обмундирования, а сам город является важной военной базой. В Ланьчжоу Анненков нанёс визит генерал-губернатору Лу Хонтау и очаровал его. Здесь с его разрешения Анненков и его люди обосновались на жительство. Причина поселения здесь — нежелание участвовать в какой-либо эмигрантской группировке.

Кроме Денисова, в Ланьчжоу с Анненковым проживали 11 оставшихся верными ему конвойцев. Это Шахворостов Александр, Уманец Фёдор, Павличенко Пётр Иванович, Вялов Леонид Иванович, все — бывшие хорунжие, сотник Ярков Александр Иванович, подъесаул Дуплякин Иван Николаевич, рядовые Петухов Сергей, Бабич Матвей, Петров Василий. Анненков договорился с губернатором об организации казённого конного завода на обоюдных интересах. Ему было разрешено приобрести в аренду участок земли в 15 десятин для хлебопашества. В 50 верстах от Ланьчжоу, на берегу реки Хуанхэ, они приобрели заимку — два одноэтажных домика и длинный глинобитный сарай, который был переоборудован под конюшню. В одном из домиков жили Анненков и Денисов, в другом — Ярков, Дуплякин, Павленко, Вялов и другие.

— При себе я в то время имел три тысячи китайских долларов, 11 лошадей и разное походное имущество. Шесть лошадей я продал за 4200 китайских долларов, что в общем составило 7200 китайских долларов.

В сарай было поставлено пять лошадей — всё, что удалось сохранить из ранее богатой атаманской конюшни.

Скоро в распоряжении Анненкова было 2 китайских офицера и 15 солдат, а во вновь построенной конюшне стояли 60 кобылиц.

От намерения поселиться в Пекине Анненков, узнав о раздорах в среде эмиграции, отказался напрочь.

Здесь следует дать некоторые пояснения.

Ещё в императорском Китае власть в провинциях находилась в руках генерал-губернаторов (дуцзюней). Она была безграничной: на границах «своих» провинций губернаторы вводили свои пошлины, имели собственные вооружённые силы, чеканили местные деньги, устанавливали единицы мер, весов и т.д. Единственное, что от них требовал Двор, — это регулярность уплаты налогов в императорскую казну.

Особенно распоясались генерал-губернаторы после буржуазно-демократической революции 1911–1912 годов и свержения монархии. Избранный президентом республики ставленник буржуазно-помещичьих кругов Северного Китая Юань Шикай предпринял попытку установить военную диктатуру, но встретил яростное сопротивление дуцзюней. В результате генерал-губернаторы полностью вышли из подчинения центральной власти, сосредоточили в своих руках не только военную, но и гражданскую власть. В провинциях многократно возросла роль военщины, пышным цветом расцвёл китайский милитаризм.

Каждый милитарист мечтал иметь в своей армии отряд из русских белоэмигрантов. Белоэмигранты — это готовые бойцы, умелые, закалённые в боях, опытные, стойкие. Бывшие, ныне безработные солдаты и офицеры Белой армии вынуждены были наниматься в эти отряды и продавать своё боевое мастерство, утешая свой патриотизм тем, что эти отряды предназначались не для борьбы с русскими, а для войны милитаристов друг с другом и с китайским национально-освободительным движением.