человека, безмерно уставшего от человеческой глупости, от вечной житейской дури. Как преодолевать предательства и ложь?

— У меня нет наполеоновского комплекса переделать этот мир. Моя задача — в ином. Лучше всего об этом сказано у Игоря Губермана:

И спросит Бог, никем не ставший:

Зачем ты лжешь, что смех твой значит?

— …Я утешал рабов уставших, —

отвечу я.

Мне ближе роль утешителя. В жизни, в театре, в кино я говорю людям: «Неизвестно, появимся ли мы снова на этой земле и в каком качестве, давайте не будем возвышать себя до Бога, но и не стоит принижать себя до скота».

— Вы и в театре столь миролюбивы?

— Мне повезло, что я работаю с друзьями. Впрочем, и с ними бывают сложности. Буквально накануне премьеры в Ленкоме спектакля «Королевские игры» в два часа ночи мы переставляли несколько сцен. А перед этим я пришел к Захарову и сказал: надо менять, иначе не выйду на сцену. Он ответил: иди и сам ставь. Это у него правильная методика, когда ты убеждаешься, что и твой путь — не панацея. Недаром в прошлом драматургия первенствовала среди литературных жанров. Это удивительно сложное искусство владения зрительным залом при большом количестве актеров (а все мои пьесы густо населены), смене картин, действия, музыки.

— В «Королевских играх» вы шли от фактуры актера. На роль Генриха VIII был утвержден Александр Лазарев-младший. Поэтому вместо пресыщенного, скучающего сорокалетнего героя пьесы М. Андерсона «1000 дней Анны Болейн» в вашем сочинении появляется юный, темпераментный принц, влюбившийся в сестру жены и сметающий на своем пути любые преграды. Вам нравятся колоритные фигуры, бурные страсти, рискованные поступки?

— Ритм шекспировской драматургии лично мне дороже. Сюжет значим и, хотя поступки персонажей порой не мотивированы, в них много искреннего порыва, темперамента. Шекспир всегда берет жизнь в сгустке: родился, вступил в бой, его отравили, он страдал. Я ближе к полюсу действия. Возможно, влияют свойства моего характера — я многословен, как вы заметили, и импульсивен. А кому-то ближе скрытое движение жизни, которое внимательный зритель обнаружит у Чехова.

— Какова история замысла пьесы «Чума на оба ваши дома» и какова ее судьба?

— Я много думал, что было бы с родами Монтекки и Капулетти после того, как погибли молодые. Потом обратился к хроникам монаха Банделло, на основе которых Шекспир написал «Ромео и Джульетту». Маттео Банделло закончил свое повествование так: «…Монтекки и Капулетти примирились, хотя этот мир длился недолго». Новая ситуация заключается в том, что герцог, желая прекратить распри, назначает свадьбу. Естественно, каждая семья выбирает худшего, кого не жалко. Монтекки останавливаются на хромоногом пропойце и жулике. А Капулетти предлагают в жены племянницу, забеременевшую неизвестно от кого. Эти два человека в самом деле переживают любовь, которая все равно заканчивается трагически. Мысль о том, что дом, семья являются спасением человека и стимулом к жизни, не утрачивает актуальности. Только фанатичные политики рассуждают о чувстве державности. Да не за державу обидно, а за жизнь свою, в которой так трудно сохранить признаки человечности. Постановку пьесы осуществит Михаил Козаков во МХАТе им. Чехова.

ГАЗЕТА УТРО РОССIИ

30.11.1995

Продюсер, не обгоняй художника

Свой шестнадцатый спектакль Петр Кротенко поставил уже в качестве главного режиссера омского государственного «Пятого театра». Простоватое название осталось с тех пор, когда в 1990 году усилиями его предшественника — С. Рудзинского и руководителя комитета по культуре Омской администрации Н. Геновой открывали пятый по счету театр. Сейчас в городе с населением в 1 200 000 человек их насчитывается семь. 38-летний москвич все прежние постановки осуществил в провинциальных русских городах, что само по себе явление нехарактерное. Большинство актеров и режиссеров соглашаются с многолетним простоем в ожидании манны небесной именно в столице.

— Мы разговаривали год назад, когда ты собирался в Кинешму, в театр драмы им. Островского. Если в январе этого года ты уже принял предложение возглавить труппу омского «Пятого театра», стало быть, работа в подшефном коллективе Малого театра не сложилась?

— Нет денег, и это была одна из причин моего ухода оттуда. За постановку пьесы Э. Скриба «Дамы против короля» мне заплатили, но не доплатили художнику и композитору. Я не получаю авторских отчислений, но это уже, как говорится, мелочи. С подобными проблемами я сталкиваюсь все последние годы. Увы, Кинешма — это глухой медвежий угол, куда никакой уважающий себя режиссер не поедет, потому что вся Ивановская область стоит, фабрики, не получающие хлопкового сырья с 1992 года, стоят и стоят безнадежно. Правда, поначалу, когда мы вместе с директором театра им. Островского представили развернутый план в администрацию города, нам твердо обещали финансирование из расчета 60 миллионов рублей на один спектакль. С точки зрения стоимости московских постановок — это вообще смешные деньги, а с точки зрения провинции — чуть меньше, чем нужно, но из этих средств можно выкроить спектакль. Однако накануне Нового года нас всех здорово обрадовали: «Вот вам на весь финансовый год 25 миллионов с учетом бензина, больше денег не будет». Когда невозможно оплатить постановочные расходы: ткани, декорации, какую серьезную работу я мог планировать? При этом актеры играют и играют для пустого зала. В силу всех этих причин театр постепенно превращается из стационарного в гастрольно-разъездной. Потому что при поездках по клубам всегда есть возможность «срубить» какие-то неучтенные деньги, которые нигде не проходят, а просто ложатся в карман.

— Почему директор «Пятого театра» Александра Юркова предложила пост главного режиссера тебе?

— Два года назад в Омском академическом театре драмы, где директорствует Борис Михайлович Мездрич, я поставил «Тойбеле и ее Демон». На Малой сцене до сих пор этот спектакль идет с аншлагами. По-видимому, добрые отзывы и собственное впечатление дали основания Александре Илларионовне надеяться на хорошее сотрудничество.

— 19 июня ты выпустил премьеру — спектакль по пьесе С. Шепарда «Безумие любви». Можно ли сказать, что твои дальнейшие планы напрямую связаны с финансированием театра?

— В ситуации, когда со всех сторон кричат о многомесячных задержках зарплат и пенсий, все семь театров Омска финансируются и, как я понимаю, прилично финансируются. Танковые заводы, правда, стоят, однако нефтехимический завод, шинное и кожевенное производства не останавливаются. Поэтому пирог, который учреждения культуры делят наряду с другими бюджетными организациями, достаточно насыщенный. В труппе «Пятого театра» на контрактной основе трудятся 16 актеров. Годовая смета формируется из расчета 6 постановок в сезон, каждая из которых оплачивается в несколько десятков миллионов рублей. Нас финансируют именно так, как мы просим, на основе наших реальных запросов