Наконец боковые двери открылись, и в зал вошла Сарджана Арма. Она была так же красива, как обычно, но сегодня ее красота казалась призрачной, холодной – как красота кладбищенских ангелов. Ее фигуру скрывало по-монашески строгое черное платье, бледное лицо было свободно от косметики, в которой Сарджана, впрочем, и не нуждалась, а глаза оставались спокойными и – сухими, ни единой слезинки на ресницах! Она будто смотрела на мир через зеркало, в котором каждый видел свое отражение, но не то, что скрыто внутри.

Она, несгибаемая и царственная, была внучкой своего деда, достойной преемницей его короны.

Сарджана подошла к трибуне, и в зале воцарилась тишина, в которой голос правительницы звучал громко и мелодично.

– Добро пожаловать в Ланесто. От лица моего клана я благодарю всех, кто принял приглашение проводить в последний путь моего предшественника, лорда Лукиллиана Арму. Он был великим лидером для нашей семьи, который принес нам благоденствие и процветание. Перечислять все его заслуги бессмысленно – им нет числа. После себя он оставил бесценное наследие, благодаря которому клан Арма занимает свое нынешнее место в магическом мире. Но один из его подвигов уникален и неповторим: лорд Лукиллиан единолично убил одно из семи великих чудовищ. Непобедимый черный пес Аид пал, его больше нет и не будет никогда. Лорд Лукиллиан сделал то, чего не мог даже первый Огненный король.

При этих словах многие покосились на Амиара, ожидая обиды с его стороны. Напрасно, он лишь кивал, поддерживая Сарджану. Он и сам считал жертву Лукиллиана бесценной.

– В этой невероятной битве лорд Лукиллиан перенес Аида в самый центр Солнца, – продолжила Сарджана. – Он знал, что сам сгорит, но пошел на это. Он умер так, как и подобает великому герою – среди бесконечного солнечного света. Из-за этого у него нет могилы, он навсегда слился с тем светилом, что дарит нам жизнь и энергию. Сегодня мы открываем место памяти лорда Лукиллиана, место, где вы сможете оказать ему земные почести.

Она сделала шаг в сторону и легким движением откинула ткань с предмета возле трибуны. Теперь у стены стоял и смотрел на них Лукиллиан – такой, каким запомнила его Дана перед последней битвой. Молодой, гордо расправивший плечи, насмешливо улыбающийся в лицо богу войны и смерти. Он хотел, чтобы его знали таким – и Сарджана, лично создавшая статую из черного камня, выполнила его просьбу.

– Отныне лорд Лукиллиан всегда будет в Ланесто, – объявила она. – Направлять нас и оберегать новые поколения. Он не хотел этой войны, как и все мы, но когда пришло время сражаться, он не медлил и не вспоминал о заслуженном покое. Лорд Лукиллиан был последним рыцарем своего времени, таких больше не будет. И сегодня я обещаю, что клан Арма не отступится от этой войны. Мы продолжим гордо нести волю лорда Лукиллиана, любовь к свободе, независимости и справедливости. Клан Арма – созидатели, и если мы разрушаем, то только во имя спасения жизней. Лорд Лукиллиан напомнил нам об этом, и мы благодарим его за этот бесценный урок. Спасибо, что мы живы. Спасибо… дедушка.

Ее голос, до этого звучавший ровно и безупречно, как у опытнейшего из дикторов, впервые дрогнул. Она была настолько совершенна, что легко было забыть: она тоже человек и ей тоже больно. Больнее, чем всем остальным, пожалуй.

Сарджана и сама поняла, что долго не выдержит. Она поспешно добавила:

– В этот день мы будем вспоминать лорда Лукиллиана. Героям не нужна могила – вот его последнее пристанище. И я буду благодарна всем, кто своими словами проводит его так, как он того заслуживает.

Она быстро, но не суетливо покинула трибуну и сразу направилась к выходу. Это не соответствовало протоколу таких встреч, но иначе она, видимо, уже не могла. И это было правильно: люди, считавшие ее совершенством, не должны были видеть, что она умеет плакать. У дверей ее перехватил Роувен Интегри. Он что-то сказал ей, но она отрицательно покачала головой и мягко оттолкнула его. Сарджана покинула зал, а Роувен, раздосадованный, вернулся на свое место.

– Не понимаю, почему она не принимает его помощь, – нахмурился Амиар.

– Примет, – улыбнулась Дана. – Просто каждый по-своему справляется с очень, очень большим горем. Сейчас Сарджане хочется побыть наедине с Лукиллианом – условно говоря, конечно. Показать ему, какой сильной он ее вырастил, доказать, что она справится ради него. А уже потом ей будет очень нужен Роувен, и я надеюсь, что он не отступит.

– Он как раз не отступит, я на это жизнь поставить готов, – усмехнулся Амиар. – Ладно, мой выход, нет смысла затягивать с этим.

Дана кивнула, она знала, что так будет. Они с Амиаром все обсудили, она помогала ему придумывать сегодняшнюю речь. Он не слишком любил выступать на публике, но есть желания, а есть обязанности. На такой встрече Огненный король не мог отмолчаться.

Он вышел вовремя – тишина в зале становилась гнетущей, по ней трещинами расползался многоголосый шепот, и церемония прощания могла сорваться. Амиар не позволил этому случиться, он понимал, что появление Огненного короля быстро завладеет всеобщим вниманием – и не ошибся.

– Вы знаете, кто я, знаете, что связывало меня с Лукиллианом, – начал он. После мягкой речи Сарджаны его голос звучал резко, как удары хлыста. – Я осознаю, что некоторые винят меня в его смерти. Что ж, я прошу их принять меня в свои ряды. Я тоже виню себя, и я действительно виноват перед ним. Эта война – долг Огненного короля, который я не имею права перегружать на кого-то другого. В часы перед последней битвой я все думал: как это изменить, что мне сделать? Но иных вариантов не было, и Лукиллиан это знал. Ни одна другая стратегия не привела бы к смерти Аида. Лукиллиан не позволил мне совершить глупость, своим примером он доказал нам всем, что война не безнадежна. Мы можем победить, у нас есть для этого сила. Именно Лукиллиан помог мне понять, кто я такой. Я – человек. Это для меня намного важнее, чем Огненный король. Лукиллиан показал мне, что чудовищ должен побеждать человек, и этим он спас меня от сомнений, трусости, нерешительности. Я не говорю, что отныне эта война будет легкой. Нет, станет только сложнее! Но мы выдержим, потому что это наш мир, а наши противники – просто жалкие паразиты, прокравшиеся в нашу реальность и насытившиеся ее энергией. Не мы начали эту войну, зато мы ее закончим – во имя Лукиллиана и всех, кто уже погиб из-за этого противостояния.

Он говорил, а они слушали его и на сей раз воспринимали всерьез, без прежнего недоверия. Наблюдая за этим, Дана наконец поняла истинный смысл жертвы Лукиллиана. Он не просто убил Аида, он сделал нечто гораздо более важное: он сплотил их. Не нападение великих чудовищ, а его смерть наконец объединила враждующие кланы. Некоторые сильные колдуны, такие, как Трофемес Инанис или Мерджит Легио, даже после побега чудовищ продолжали коситься на Огненного короля с подозрением. Но теперь до них наконец дошло, кто их истинный враг и на что этот враг способен. Они могли по-разному относиться к Лукиллиану, любить или не любить его, однако они все его уважали, он был одним из них.

Из семи отдельных кланов они вдруг превратились в единой народ – и они чувствовали это.