Он вздохнул, посмотрел на нее с уважением.

— Вообще-то Ною повезло, — заметил он, — чтоотыскал тебя.

— Да, — подтвердила она, — он долго меняискал. Пятьсот лет!

Ноема, родив сына, которого назвали Симом, покормила его и,поднявшись, сразу же принялась за работу в доме. Потом так же незаметнопоявились Яфет и Хам, что подрастали быстро, а в такой работящей семье не могливырасти бездельниками.

Проезжающие внизу по дороге видели, как все пятеро с утра довечера трудились на своем поле, ухаживали за молодой порослью леса и, странно,ничуть не выглядели несчастными, как их сверстники в городе, которые уже и незнали, чем занять себя.

В городе они почти не показывались, обычно сам Ной или Ноемапокупали недостающее для их дома, но если и появлялись, их старались незадирать: в сыновьях Ноя соединилась его мощь и сила его с виду хрупкой жены.

Как-то пронеслась весть, что возвращается доблестныйМафусаил, величайший из воителей. Ноема выбежала на дорогу, любопытствуя, тампоказался на громадном коне немолодой уже, но крепкий и подтянутый воин ссуровым и красивым лицом. Люди говорили между собой, что на скуле появился ещеодин шрамик, и вон на подбородке белая полоска, но Ноема, напротив, изумилась,что герой, не выпускающий из руки меча, жив, не искалечен и не изуродованшрамами.

Он направился к их дому, Ноема издали ощутила его твердыйвопрошающий взгляд. Она поклонилась ему, он спросил строго:

— Так это и есть жена Ноя?

Она ответила вежливо:

— Да, господин.

Он легко спрыгнул с коня. Ноема отметила молча, что ипомоложе мужчины не спрыгивают, а сползают по конскому боку, бросил поводподбежавшему Симу.

— Веди в дом, женщина, — распорядился он. —Тебя как зовут?

— Ноема, господин.

— Где Ной?

— Ушел в город, господин.

— Зачем?

— Понадобились новые мотыги.

Он кивнул.

— Хорошо. Посмотрим, что изменилось с появлениемженщины.

Она чувствовала легкий страх и боязнь, как оценит перемены вдоме герой, он не выглядит старше Ноя, хотя приходится ему дедом, даже легче вдвижениях, в нем чувствуется постоянная настороженность дикого зверя, чтозамечает опасность задолго до того, как она приблизится.

Дети носились по дому, выполняя ее указания, а Мафусаил,оглядев дом, расположился в главной комнате, снял и поставил рядом с собойогромный меч в простых ножнах, только в навершии рукояти мрачно сияет багровым,словно застывшая кровь, громадный рубин.

— Хорошо, — произнес он. — Перемены… заметны.

Она с облегчением перевела дух.

— Еще рано судить. Дети!.. Несите на стол.

Мафусаил с любопытством смотрел на троих крепких ребят,очень серьезных, что один за другим прибежали из кухни с большими блюдами вруках. Комнату заполнили ароматы жареного мяса, печеных овощей, горячейбараньей похлебки.

Ноема смиренно стояла в сторонке, наблюдая, как геройнасыщается, он заметил, в удивлении поднял голову.

— Ты чего там стоишь?

— Так принято, господин.

Он отмахнулся.

— Я все еще в походе. А в походе правила… не действуютв основном. Садись за стол и детей зови. Я все это не сожру. Заодно расскажешь,как Ной все-таки решился.

Она смиренно присела на край скамьи, так же тихонькоулыбнулась.

— Я такая страшная?

Он покачал головой.

— Нет, я о другом. Ной все-таки трусоват… В смысле сженщинами. Он должен был выбрать какую-нибудь овцу попроще. А ты, как ниприкидывайся, не овца, не овца…

Она улыбнулась ему чуть откровеннее.

— Разве трудно неглупой женщине прикинуться овцой?

— Не думаю, — проворчал он, — что тыприкидываешься с Ноем. Это разве что передо мной корчишь такого робкогозайчика. Но я доволен, что Ной выбрал тебя! Сильная женщина — этосокровище. Жаль, что слабые руки его не удержат. К счастью, Ной нерешителен, ноне слаб. Надо его поздравить с правильным выбором.

Дети потихоньку устраивались за столом и во все глазасмотрели на героя, который перебил драконов, нефилимов, големов, речныхчудовищ, болотных каранниц и вылезающих из-под земли страшных в своей мощигарганов больше, чем простой человек видел гусей или коров.

Когда Ноема собственноручно подала сладкое, они, осмелев,попробовали поднять его богатырский меч, но не смогли даже сдвинуть с места.

Мафусаил благодушно усмехался. Ребятишки растут крепкими,вон какие толстые кости и крепкие жилы. Из детей Ноя еще могут вырасти герои.Да и Ноема, хоть и держится тихо и скромно, но для него в ней все ближепроступает мощь, у него наметанный глаз, таких редких людей замечает сразу.

— Насчет рощи я уже слышал, — сказал онвдруг. — Кедр растет долго. Еще лет сто в запасе есть…

Она посмотрела внимательно, стараясь проникнуть в мыслигероя.

— Надеешься, что ковчег строить не придется?

— Хотелось бы, — ответил он. — Думаю, Ной незря зачастил в город. Он сознательно идет навстречу дурацкому хохоту инасмешкам, но рассказывает и рассказывает… Он все еще надеется, что людипоймут, проникнутся.

— Думаешь, зря надеется?

Он пожал плечами.

— Когда Енох, мой отец, сказал, что мир будетуничтожен, меня охватил такой ужас, какого я никогда не испытывал и, надеюсь,не испытаю. Одно дело погибнуть мне, зная, что я продолжаюсь в Ламехе, Ное иэтих детишках, другое — когда погибнет все! Вот если погибнут люди, тогдая погибну весь, понимаешь? Погибну совсем, окончательно. Это такой ужас, что,если еще раз испытать, просто не выдержу…

Он побледнел, торопливо ухватил кубок с вином, Ноема ссочувствием смотрела, как он выпил залпом и сразу налил еще. Мужчины всевоспринимают острее, потому что они первыми вступают в бой и встречают бедугрудью, а вот она чувствует лишь слабый холодок страха при мысли о грядущемпотопе, но всегда есть трусливенькая надежда, что мужчины справятся,предотвратят, спасут…

Странно, хотя она всю жизнь сама держала руль в своих руках,решая за отца и мать даже семейные проблемы и вообще что и как делать, но всеравно женскость пустила глубокие корни.

— Надеюсь, — проговорила она со слабойулыбкой, — люди опомнятся.

— Они не опомнились, — проворчал Мафусаил, —когда я передал всем слова Еноха. Это было первое предупреждение… Нет, непервое, но первое очень серьезное. Господь уже разрушил особо нечестивыегорода… Хотя, что делать, остается надеяться, что Ной преуспеет там, где неудалось мне.