– Кусайте локти, узколобые фигляры! Барышня для вида отказала, – самодовольно хмыкнул красногубый. Один только Бог знал, какая ярость клокотала внутри этого человека, но он великолепно умел держать лицо. Мать привила ему сие умение, когда будущий граф еще носил на груди накрахмаленные слюнявчики. – Стесняется, дуреха. Боится слухов. На самом деле уже вся дрожит от предвкушения снова лечь в мою постель. О чем мне и шепнула на ухо.

– О-о! Так ты с ней уже успел!?

– Именно. Провинциалочка тает как масло в моих руках! И ласкова, словно похотливая кошка. Сегодня мы обновим одну из спален губернатора, и вы будете тому свидетелями, – пообещал Озерский, выпивая до дна бокал вина. – Я обломаю твои шипы, розочка, и научу покорности, – прошептал он себе под нос.

– Ёсь! Ты просто гениальный соблазнитель! Ты непревзойденный! Ты наш бог! – завелись льстецы.

Этого разговора Тиса не слышала, она вся отдавалась танцу. После кадрили «дракон» довел ее до ложи, передав в объятия Люсеньки, и раскланялся. Войнова проводила бывшего партнера по танцам долгим взглядом. Что-то в душе не давало покоя. В один миг растаяло ощущение тепла и защищенности, ее вновь на пару секунд сковало то странное чувство брошенности и потерянности. Чур меня, чур! Срочно нужно продолжить веселье!

– Ой, Тиса, мы решили играть в фанты! Ты будешь с нами? – привлекла внимание подруги Перышкина. – Паша водит!

Посмеиваясь в знатно закрученные усы, благочинник Павел собирал в перевернутый цилиндр вещицы желающих поразвлечься незатейливой игрой.

– Вы не откажете нам в этом удовольствии? – подступил Иван.

– Тиса Лазаровна, вы просто обязаны сдать свой великолепный нож! – воскликнул юный блюститель порядка Алешка.

– Только не его! Вот, возьмите мой веер, – смеясь, кинула его в шляпу, – им тоже можно запустить во что-нибудь при большом желании.

– Или в кого-нибудь, – поддакнул Строчка.

Благочинники отдали честь шутке короткими смешками.

По правую руку Тисы объявился учитель, и Люся тут же решила и его исспросить, желает ли тот поучаствовать в игре.

– Сомневаюсь, что Климентий Петрониевич будет предаваться столь несерьезной забаве, – предположила Войнова, с шутливым вызовом глядя на него, – не требующей незаурядного ума. В нее могут играть даже младенцы.

Учитель вздернул белесые брови.

– Я не чужд потехе, Тиса Лазаровна, – он вынул карманные часы на цепочке, и вещица вскоре исчезла в темном нутре цилиндра, – но благодарю за комплимент моим умственным способностям.

– Клара, а ты не п-передумала? – обратился Строчка к брюнетке, что до сей минуты с независимым надменным видом сидела на диване и попивала вино из бокала. Люсенька тут же поддержала Виталия. Образцова отставила бокал на столик и благосклонно хмыкнула:

– Уговорили. Забирайте. – И, сняв с пальца простое серебряное колечко, опустила его в шляпу.

– Замечательно! Серый! Один ты не участвуешь! – посетовал Иван.

Однако уговорить Лыкова отвлечься от созерцания рукояти собственной сабли и предаться веселой забаве у него не получилось.

– Ну и изнань с тобой, – махнул он рукой на друга.

Игра длилась около часа. Павел отворачивался и скрытно выбирал один из фантов, пряча его под полой распахнутого мундира. Затем «усач» вопрошал, что будет делать данный фант. В отведенный игре час каждый ее участник успел выполнить шутливое задание, которое придумывалось компанией. Люсенька прыгала на месте десять раз. Тиса показала бабочку. Строчка токовал тетеревом. Иван под свист и улюлюканье поцеловал в щеку стоящую через два человека Люсю. Благочинник Алешка признался в любви первой прошедшей мимо барышне: ею оказалась глухая старушка, которой юный блюститель порядка три раза кричал признание на весь зал. Войнова хохотала вместе со всеми. Кларе досталось прочесть стихотворение, и она сухо и без выражения продекламировала известное четверостишие о неразделенной любви, пряча смущение под недовольством. Учителю же выпало задание: обнять стоящего по левое плечо. Тиса хихикнула, когда поняла, что это с ней он должен обниматься.

Молодым людям пришлось встать. Клим повернулся к девушке, и какое-то время они смотрели друг другу в глаза. Мятежная зелень и искрящийся янтарь.

– Давай, ученый муж! Приобними барышню!

– Только без вольностей, счастливчик!

– Чего застыл?!

Благочинники веселились от души.

– Прошу прощения, – произнес Ложкин, ощущая себя явно не в своей тарелке, – это игра.

– Я знаю, – улыбнулась Тиса.

Объятия получились аккуратными и непродолжительными. По сути, Климентий лишь положил руки на талию девушки и коснулся щекой ее волос. Все целомудренно и с серьезнейшим выражением лица. Будто и не в забаве участвовал, а наитруднейшую задачу решал. Весело!

Игра окончилась. Объявилась Василиса, невестка Перышкиных, и отозвала Люсю к ее родителям. Войнова подумала, что вскоре покинет бал вместе с их семейством, ведь еще утром согласилась, когда они любезно предлагали довезти ее обратно домой. Климентий отвечал на вопрос Клары – что-то опять о кургане и иже с ним. Строчка куда-то пропал, наверное, снова к игральным столам подался. Денег у него уже не было, но любопытство осталось. Тиса подошла к окну, чтобы взглянуть на подсвеченную огнями ночь. И когда к ней обратилась женщина в маске лисицы, не заподозрила ничего худого.

– Вы – Тиса Войнова? – спросила та взволнованно. Дождавшись кивка, добавила: – Вас зовет ваша подруга!

– Люся?

– Да-да. Пойдемте же скорее! Это важно!

«Лисица» поманила видящую за собой. И поторопилась прочь, махнув меховым хвостиком, приколотым к подолу рыжего платья. Лишь когда миновали Мраморный зал, оказавшись в его противоположном углу, выяснилось, зачем ее зовет Перышкина.

– Ваша подруга сильно подвернула ногу, – заговорила провожатая. – Ее сопроводили на верхние этажи. Она зовет вас!

– Что же вы молчали?! – ахнула Тиса. Оглянулась. Возвращаться и звать клубовцев уже стоит времени. Наверняка Люся надеется на ее лекарскую помощь. – Мне будет нужен лед. И повязка!

– С ней горничная, вы велите ей принести все что нужно.

Девушка кивнула и вновь заторопилась следом за «лисицей». А та понесла свой хвостик на лестницу, ведущую к верхним этажам. Поднявшись, они запетляли в переходах дворца, пока не предстали перед высокими белыми двустворчатыми дверями, одними из многих в этом безлюдном крыле. «Лисица» распахнула створку и отвела руку в пригласительном жесте.

– Ступайте! Она там лежит, в алькове!

Тиса поспешила в комнату и остановилась у огромной кровати, заправленной белым муслином с золотой каймой. Пустой кровати. Высокие напольные канделябры, драпированные белые занавеси на окнах. Роскошная гостевая спальня. Прошла дальше и заглянула в смежный покой – это оказалась гардеробная, вмещающая два огромных массивных шкафа из беленого дуба и резной столик с зеркалом.