– Можно и так сказать.

– Так надо найти ее, – высказала очевидное Войнова.

– Вот за этим мы и п-приехали, – усмехнулся Строчка и тут же кашлянул под взглядом Клары.

– Погодите, – со сна туго соображалось, – а разве вы сами не можете это сделать? – обратилась она к учителю.

– Я же сказала, это пустая затея, – подала голос Образцова. – Поехали лучше в благочинную управу. Только время тратим.

– Погоди, – оборвал ее речь Климентий. – Я не могу ее найти, – продолжил он, глядя в упор на ученицу. – Уже не могу.

В глазах Тисы отразился вопрос. Блондин на пару секунд поднес к своему лбу кулак, затем отмахнулся им.

– Я не могу найти ее, Тиса Лазаровна, потому что мой охват составляет всего четыре версты, – сказал он сухо. – Увы и к сожалению, ваш учитель не настоящий видящий. Он – недоразвитый искун.

– Клим, не говори так! – запротестовала брюнетка, коснувшись его локтя.

– Я ее не вижу, из этого следует, что она находится за городом, – добавил Ложкин. – Вам придется искать по именной. Вы готовы попытаться?

Видящая кивнула, осмысливая откровение учителя.

Клим велел Кларе отдать гребень своей матери, но Тиса отказалась:

– Не надо именную. Я видела эту женщину. – И, взглянув на ее дочь, добавила: – Во дворе дворца, во время бала.

У той при этих словах глаза вспыхнули то ли злостью, то ли стыдом. А возможно, и тем и другим.

– Но мне надо освежить образ. – Видящая коснулась часиков на запястье, прошептала древние слова и постаралась вспомнить женское лицо. Она знала, что в этот миг ажурные серебряные стрелки выстраивались в новое положение. Памятованы заработали, поскольку смазанный образ вдруг приобрел краски, и память послушно и в подробностях прокрутила сцену у балкона.

– Мама, уходи! Я приду, но позже. Побудь пока с Февой, – недовольный голос Клары.

Сквозь стекло Тиса увидела ее, женщину, нелепо закутанную в шерстяной платок поверх пальто. Седыми прядями волос играл студеный ветер. Памятованы позволили замедлить время и рассмотреть черты лица. Высокий лоб, выдающаяся линия скул, подбородок с ямкой, как у ее дочери. Только глаза иной формы. Во взгляде – растерянность, словно у потерявшегося пса.

Сбросив воспоминания, Тиса снова глянула на Клару, на сей раз смотревшую в сторону, закусив губу.

– Идемте в сани, – кивнула Войнова и первой направилась к повозке. – Мне нужно присесть. Вы знаете, Климентий Петрониевич, я не умею видеть стоя и в сознании.

Сонное состояние окончательно исчезло. Видящая расположилась на санной скамье. Дар откликнулся мгновенно. Иного и быть не могло. Она знала, что у нее получится. Она найдет мать Клары.

Туман растаял, снова возвращая ее в сумрак ночи. Она брела по заснеженной дороге, ведущей на вершину невысокого пригорка. Ноги почти закоченели, ныли от тяжести и переступали с трудом, однако продолжали нести свою хозяйку вперед. Блуждающий взгляд не фокусировался ни на одном предмете. Даже утыкаясь глазами в снег перед ногами, женщина смотрела будто сквозь него. Что же это такое? Какое-то время Тиса пыталась выловить примету в окружающем пейзаже, чтобы потом описать ее клубовцам. Однако получалось это с трудом. Тогда она рванула в сторону. Отстранение далось с третьей попытки, но далось, позволив увидеть мать Клары со стороны. В книгах писали, что сильные видящие имеют чутье, благодаря которому они способны указать на карте место нахождения пропавшего объекта с точностью до полуверсты. Интересно, а смогла бы и она так же? На размышления не было времени. Дорога вывела на вершину пригорка, и Тиса узнала место, куда ноги несли заблудшую. Черный абрис кручи на фоне звездного неба, она такие очертания уже видела. И даже недавно забиралась на этот крутой холм. Теперь можно возвращаться.

Раскрыла глаза и выдохнула:

– Каток у села Доброкурово на разлившейся Патве. Она направляется туда.

– Ну, слава Единому! – воскликнул Строчка громко, разбудив пса Голиковых. «Уф-уф», – загавкал пес, как старый сыч.

– Она сильно продрогла.

– Едем, – сказал Клим. – По дороге будете отслеживать ее передвижения. Вы же не против отправиться с нами, Тиса Лазаровна?

Конечно, она была не против. Ложкин забрался на козлы и подхватил вожжи.

Клара, которая, похоже, до сего момента изображала недвижимую статую, воскликнула:

– Постойте! Ей же надо одеться! – Она смотрела на Тису так, словно впервые видела.

– Мне только бы шапку, – призналась видящая. – Еще я возьму шерстяное одеяло для твоей мамы и согревающую настойку.

Не дожидаясь, что скажут клубовцы, побежала к дому. Что-то подсказывало, что нужно торопиться.

Сани мчались в ночи. Прошло около двадцати минут, как они выехали из города, миновав заставу. Вокруг не было ни единой живой души, лишь подточенная с одного края луна пристально следила за путниками. В последнем минутном видении Тиса наблюдала, как женщина ступила на припорошенный снегом лед катка и не разбирая пути направилась по нему дальше.

– Лучше бы она свернула с реки! – воскликнул Клим.

– Боже, там же полыньи! – всполошилась Клара, кровь отлила от ее лица. Теперь в ночи она стала похожей на хладнокровную упырицу, готовую искусать собственные локти.

С этого момента шлепки вожжами по крупу стали доставаться лошадям в два раза чаще.

Тиса вспомнила, как учитель рассказывал ей о течениях Патвы и показывал черные пятна с высоты холма.

За следующие пятнадцать минут видящая еще несколько раз уходила в поиск, и то, что она видела, не утешало. Мать Клары миновала каток и продолжила путь по реке – к чернеющим вдали полыньям. «Вот мордоклювова селезенка!» – вспомнилось любимое ругательство управного ССВ.

Когда они подъехали к сельскому катку, Клим не остановил сани, а пустил лошадей прямо на реку – держась ближе к берегу, где лед не был зачищен от снега.

– Я вижу ее! – первым крикнул Строчка, указав пальцем туда, где вдали черной точкой на фоне серого снежного поля выделялась женская фигурка.

– Мы успеваем, – облегченно выдохнула Войнова, вернувшись из очередного видения. Но еще бы минут пять, и женщина добрела бы до обширной полыньи. Свернула бы она с опасного пути или угодила в реку – неизвестно.

Клара первой спрыгнула с саней и побежала догонять мать, за ней поспешили мужчины. Обняв мать и взяв ее за руку, брюнетка воротилась обратно к саням.

– Слава Единому, – прошептала с облегчением Тиса.

Она смежила усталые веки и откинулась на спинку скамьи. Частые видения вымотали окончательно. Теперь бы поспать.

Обратную дорогу видящая помнила смутно. Отчетливым было лишь лицо Арины Гавриловны, как звали мать Клары, ее растерянный взгляд и то, как она все оборачивалась на ускользающую из-под полозьев дорогу.