Видящая с облегчением покинула колонну, и первое, что ей бросилось в глаза, – это сцена у окна. Сергея Лыкова удерживали за руки двое – Иван Гаринский и усатый соратник, который недавно представлялся ей Павлом. Лыков был зол. Тиса не слышала разговора, но догадывалась, о чем шла речь. Бедолага…

– Успокоился? – спрашивал друга Иван. – Идиот! За саблю хвататься! Ты погубить себя хочешь? Крале твоей, изменнице, ничего не станет, а тебя могут сослать на каторгу. Али в темнице сгниешь. Слышишь, что говорю, дурень?! Ты этого добиваешься?!

Ярость постепенно сходила с лица Сергея, уступая место безразличию. Тиса же поняла – вот для чего влюбленному нужна была эта ложа. Лизку караулить.

Вскоре троица благочинников отлепилась от окна и вернулась на диваны. Поклонники таланта Гаринского принялись просить его спеть, и он снова взял в руки гитару.

– Только ради блистательной Тисы Лазаровны, что сегодня покорила наши сердца меткостью!

Зазвучала знакомая шальная песенка «Подари свое сердечко, поцелуйчик подари». Народ повеселел, но ненадолго.

На второй песне Лыков вдруг положил руку на гриф гитары.

– Вань, спой о потерянных, – попросил он сослуживца. Взгляд парня стал совсем больным. Тиса в который раз покачала головой. «Нашел о ком кручиниться! Об Отрубиной. Да тебе радоваться надо! – подумала она. – С ее алчным нравом такую себе головную боль наживешь. Пусть мухомор с ней мучается».

Гаринский уступил другу и тронул струны. Они отозвались жалобным перекатом, и парень запел проникновенно и грустно.

Именно в этот момент радужное настроение Тисы дало первую трещину. Девушке вдруг показалось, будто она сама потерялась в этом мире, будто чья-то рука выпустила ее пальцы, бросив в глотку бушующей пучины, и теперь для нее нет спасения, она обречена на одиночество. Тьфу, и найдет же всякое в дурную голову!

Похоже, не только на нее песня произвела впечатление. Кто вздыхал, а кто в глубоких думах молчал. И только самый молодой благочинник Алешка не поддался чарам песни.

– Я никогда не влюблюсь, други мои! – заявил хмельной молодец. Щеки его пылали, слова не хотели стройно выговариваться. – Чего в той любви хорошего, а? Одни муки да страданья в ней. Ей-Богу, только почувствую неладное вот тут, – он стиснул в кулаке борт мундира на груди, – немедля рвану к вэйнам за отворотом!

– Дурак, Алешка. Отворот, как и приворот, запрещен. Ты преступишь закон, – предупредил Павел.

– Я готов буду рискнуть! – залихватски ответил юноша, положив ладонь на рукоять сабли. – Слыхал, эта вэйна, что аптеку держит, сильна в приворотах. К ней и подамся!

– Что вы такое говорите?! – ахнула девушка в розовом платье, одна из слушательниц песен Гаринского. Она прикрыла рот голубым веером.

– Это Демидова Агата которая? Я не знала, что она занимается приворотами! – подхватила разговор другая особа, жена одного из служащих.

Тиса перестала есть виноград, любезно поданный ей одним из галантных кавалеров. Агата и привороты? Очень любопытно!

– А она и не занимается, – громко возмутилась Люсенька, вступившись за хозяйку аптеки. – Матушка говорила, что это бабка ее когда-то накладывала привороты и вэйностража ее забрала. А сама Агата Федоровна не колдует такие вещи. Никогда!

Клара скривила губы в ироничной усмешке.

– Никогда не зарекайся. За другого в особенности.

– В ссылку колдунью услали, – предположил капрал Гаринский.

– К сожалению, отворот, как и приворот, – не выход, – поделился Лыков с горечью в голосе. – У них срок короткий. А чтобы на жизнь хватило действия – последние портки отдашь, и все равно не хватит, чтобы оплатить.

– Это верно, – поддержала его компания.

Тема перескочила на дороговизну вэйновских услуг и изделий вэйноцеха. На то, как было бы уместно, если бы цена на них оказалась малой.

– А вы как думаете, великолепнейшая Тиса Лазаровна? – спросил Алеша, глядя на видящую влюбленным взглядом.

– Боюсь, мое мнение окажется с вашим вразрез, – непринужденно ответила Войнова. – Я не уважаю вэйноцех.

– Отчего же? – полюбопытствовали мужчины хором.

«Сами напросились», – подумала Тиса и с радостью обвинила вэйноцех во всех грехах.

Удивительно, что с ней сразу же согласились, более того – поцеловали ручки, заявив, что воззрение умной женщины свежо и правильно. Что она, несомненно, права. Вэйны и произвол – однокоренные понятия. Тут же припомнили несколько случаев в пример.

Затем начался очередной танцевальный тур.

Тиса с радостью раздавала танцы всем просящим их кавалерам. Она желала снова забыться в искрометном веселье, воспользовавшись случаем порезвиться на паркете. Показалось, или учитель вновь хотел просить у нее танец? Но не успел, его опередил кавалер в маске дракона Вемовея. Клим замешкался, вернулся на прежнее место, в кресло.

– К вам трудно подступиться. – Голос кавалера звучал глухо из-за маски, плотно закрывающей все лицо. – Позвольте пригласить вас на танец.

Тиса выглянула из-за плеча «дракона» на учителя. Тот сидел с независимым видом, постукивая длинными изящными пальцами по подлокотнику. Что ж, не желает плясать с ней, и ладно.

– Хорошо. Буду рада танцевать с вами, – таким образом она отдала «дракону» последний линьон в этом туре.

И вот она снова в центре зала во власти прекрасной зажигательной музыки. Тур открыла кадриль. За ней поплыла рыбка, следом закружился вальс, поскакала шальным зайцем мазурка. Тиса смеялась, откинув голову назад, ощущала себя легко и свободно в танцах, словно перышко на летнем теплом ветру. Когда поток воздуха поднимает тебя все выше и выше, к пуховым облакам или хрустальным люстрам бальной залы. Как же бесподобно, как замечательно и весело! Как ей хорошо сегодня! Партнеры – два «лиса», «орел» и юморист в маске «червя» – развлекали ее короткими байками, и мало кто нудил. После бойкой мазурки настало время спокойного линьона. Уф, можно отдышаться. «Дракон» появился точно из-под земли и галантно поклонился. В синем, почти черном двубортном сюртуке на хорошей фигуре. Войнова склонила голову в ответ. Когда они встали друг напротив друга, каждый в свой ряд, на лице девушки сияла мягкая приветливая улыбка. Улыбался ли кавалер в ответ, она не знала, даже глаз не разобрать сквозь сетчатые глазницы. Прелюбопытная маска серо-лунного цвета выполнена довольно искусно. Клыки – как настоящие! Острая драконья чешуя приподнята на загривке, витой рог на свету серебрился.