подвалил к борту. По узким ступенькам я поднялся на палубу и осмотрелся.

Так бывает в музее: смотришь на простые маленькие вещи, а видишь большие, необыкновенные дела.

Вот тут, в рубке, плакала Валя, закончив свой беспримерный рейс… Там, на полубаке, Искандер Хаметов один на один воевал с огнем… На этой лебедке Виктор рубил якорную цепь… Отсюда с палубы Николай Бичевин всматривался в тревожную темноту бурной ночи…

И вдруг мне стало обидно за маленький славный кораблик. Как-то слишком обычно, слишком просто выглядел он сегодня: в рубке на штурманском столике спал раскормленный рыжий кот. Беспомощно раскинув полосатые руки на спицах штурвала, сохла чья-то штопаная тельняшка. На компасе, прямо на стекле, лежала раскрытая книга…

Девушка поймала мой взгляд и почему-то смутилась. Она туго скатала тельняшку, бесцеремонно спихнула кота на палубу и, захлопнув книжку, положила ее на стул.

«Машина времени», — прочел я на обложке и невольно подумал, что вот и я, как на чудесной машине времени, вернулся в прошлое, на тридцать необыкновенных лет… Удивительно ясно встали передо мной эти героические годы и эти люди, связавшие с «Комсомольцем» свою беспокойную судьбу. И такой простой, такой не похожей на этих людей показалась мне светловолосая девушка, стоявшая возле рубки…

— Командир на судне? — спросил я наконец.

— Все внизу, вы спуститесь, — ответила девушка.

Внизу, в тесном кубрике, все четыре круглых окошечка были открыты настежь, и солнечные зайчики, отраженные морем, весело играли на койках, укрепленных по бортам.

За столом сидели шестеро мужчин и одна девушка.

Молодые, загорелые, взволнованные, склонившись над грубо набросанным чертежом, они спорили о чем-то так горячо, что даже не заметили моего прихода.

Я прислушался. Странный у них был спор.

Чем дальше я слушал, тем труднее было поверить, что спорят рыбаки. Так могли спорить инженеры перед пуском электростанции, студенты-электрики перед защитой диплома, десятиклассники перед экзаменами по физике…

Наконец меня заметили. Все разом замолчали. Из-за стола поднялся рослый парень в голубой майке. Ни одеждой, ни возрастом он не отличался от остальных, но почему-то я сразу понял, что он здесь главный.

Мы познакомились. Я узнал, что фамилия его Рыбаков, а зовут Гришей. Рассказал, зачем я приехал.

— Так, — сказал он, выслушав меня, — значит, все-таки разыскали нас? Это хорошо. Ну что ж, будьте гостем. Посмотрите на наши дела. А пока посидите тут с нами или на палубе… А то, может, отдохнуть хотите? — добавил он. — Вон там свободное место…

Отдохнуть мне очень хотелось. Две ночи почти не пришлось спать. Сняв сапоги, я с удовольствием растянулся на мягкой койке. Спор тотчас же возобновился, и, засыпая, я слышал:

— Вольты… амперы… кабель…

Потом сквозь сон я услышал возню на палубе, топот сапог, грохот якорной лебедки.

Потом запыхтел двигатель, заскрипели штуртросы, зашумела вода под бортом.

«Комсомолец» пошел куда-то, и, убаюканный легкой качкой, я снова заснул, на этот раз крепко и надолго.

Когда я проснулся, двигатель молчал. В кубрике, освещенном маленькой лампочкой, никого не было. Я натянул сапоги и поднялся на палубу.

«Комсомолец» стоял на якоре. Над морем лежала ночь безлунная и темная. Чуть тянул влажный теплый ветерок.

В свете лампы, подвешенной на мачте, скупо перебрасываясь словами, четверо рыбаков спускали на лодку тяжелую катушку с толстым резиновым кабелем. Потом один за другим все четверо пропали за бортом. Слышно было, как они рассаживаются по местам.

— Ну, все? — сказал кто-то. — Отдавай.

И, всплескивая веслами, лодка пошла в темноту, унося на себе крошечный огонек «летучей мыши».

В такт ударам весел взвизгивали на оси катушки, разматывая за корму кабель.

Возле рубки я увидел Гришу.

— Как таинственно, — сказал я, — точно клад поехали откапывать.

— Клад и есть. Вот увидите, — сказал Гриша.

Потом из темноты, оттуда, где плясал над волнами огонек, кто-то крикнул:

— Порядок… Давай.

И Гриша, обернувшись к той девушке, что первая встретила меня на «Комсомольце», сказал негромко:

— Давай, Тамара, только нагружай постепенно, не сразу.

— Да знаю, не в первый раз, — капризно сказала Тамара, спускаясь в машину. На ней был просторный комбинезон с блестящими пряжками.

Потом что-то со свистом вздохнуло под палубой, захлебнулось, чихнуло… И вдруг, как пулемет, затрещал на холостом ходу какой-то мотор… Почти сейчас же он сбавил свой неистовый темп и застучал с каждой секундой солиднее, с каждым разом реже, вколачивая в тишину ночи четкие удары отсечки.

— Смотрите, — сказал Гриша, указав рукой на море, — начинаем.

Сначала я ничего не увидел. Потом едва различимая прерывистая полоса млечного света длинным пунктиром прочертила море. Она разгоралась все ярче, все светлее. Казалось, из глубины всплывает бесконечная гирлянда голубых звезд. Вот-вот вынырнут из воды и засияют во всю силу своего света.

Но звезды так и не всплыли, а мотор, найдя наконец нужный темп, застучал равномерно, по-деловому.

Гриша взглянул на море, прислушался к работе мотора и, посмотрев на часы, отметил время в журнале. Было десять часов двадцать минут вечера.

— Теперь до утра будем качать, — сказал Гриша, — Вот, смотрите.

Он вынес из рубки обыкновенную электрическую лампочку, укрытую тяжелой металлической решеткой, и на длинном резиновом проводе опустил ее за борт. Потом, откинув крышечку штепселя, укрепленного на стене рубки, он сунул туда вилку, и лампа вспыхнула в глубине. Широким полукругом расплылось под водой сияние, похожее на свет луны.

— Вот и вся наша техника, — сказал Гриша. — Внизу в машине движок и динамо-машина, а там, — он показал на море, — вот такие же лампы.

Я склонился над бортом и сначала увидел только этот зеленовато-голубоватый свет, едва видные переплеты решетки да часть подводного борта, обросшего мягкой зеленой «бородой».

Вдруг что-то блеснуло серебряной искоркой. Еще… еще… Со всех сторон из темной толщи воды плыли на свет маленькие сверкающие рыбки.

Вокруг лампы их собралось уже сотни, и новые сотни, а может быть, и тысячи выплывали из темноты и упорно стремились к свету, тесня и отталкивая друг друга. Вся масса воды под бортом уже сверкала живым серебром.

— Вот и вся наша техника, — повторил Гриша, — и это не мы придумали. Так у нас на Каспии уже не первый год ловят кильку. Это выгодно, но не очень. Слишком сложно: вешают конусную сеть, часа два собирают рыбу на свет, потом поднимают сеть, потом в темноте выгружают. Сложно и долго. Так ловят, но больше-то все же