– Вы не понимаете, не понимаете! – отчаяннотвердил Робер. – Три смерти подряд – и все умершие так или иначе былисвязаны с вами… Пойдут разговоры… непременно пойдут. И если вы женитесь на моейвдове, как мы и договаривались… я не хочу, чтобы Викки стала женой человека,имя которого запятнано подозрениями в убийствах! Я привязался к ней, я хочу,чтобы она была не просто хорошо обеспечена, но и счастлива, особенно теперь,когда она беременна. Я гораздо лучше знаю ее, чем прежде, и боюсь, что она исама не захочет выйти за вас, особенно если все же восприняла всерьез словасторожа, а главное, если потом, когда дойдет черед до меня, вы оставите хотьмалейший след… Я теперь не верю, что мою смерть вы сумеете устроить чисто. Аведь это было непременным условием нашей сделки!

– Послушайте, Ламартин, – примирительно сказалНикита, – но ведь мы можем расторгнуть наш уговор. Неужели вы думаете, чтоя буду принуждать вас… может быть, вы все же найдете в себе силы потерпеть идожить то, что предопределено?.. Гизо говорил, что срок, отпущенный вам, скороистечет, вам остался максимум год. Простите, что напоминаю вам, но ведь вы исами это знаете. Гизо уверял, что с помощью морфия он сможет облегчить вашимучения.

– Вы с ума сошли! – с болью выдохнул Робер. –Вы не знаете, что каждый день жизни для меня – это ад. Вы даже не можетевообразить тех болей, которые я терплю. Морфий? Да ведь я живу только на нем. Ис каждым днем мне нужна все большая доза. Да, я богат, я могу тратить нанаркотики какие угодно деньги, но я… я боюсь превратиться в наркомана, потерятьчеловеческий облик, а я нахожусь на грани этого, когда начинаются приступы. Яжду смерти, как свидания с возлюбленной женщиной, а вы говорите – расторгнутьдоговор! Как можно говорить об этом! Вам известно, что я готов исполнить егонемедленно, хоть сейчас! Но вы… вы повели себя неосторожно! Вы поставили подудар будущее моей жены, моего ребенка! А ведь вы обещали…

– Успокойтесь, Ламартин, – в голосе Никитыпрозвучало нетерпение. – К несчастью, обстоятельства сложились так, что мывынуждены немного повременить. Повторяю – немного! Вы правы: должно пройтикакое-то время между кончиной Виктора Ивановича и вашей. Прежде всего для того,чтобы ни о чем не волновалась Вика. Но… но, говоря так, я забочусь вовсе не отом, чтобы заполучить вашу вдову в качестве богатой невесты, поверьте. Я… ядолжен вам признаться, что не смогу жениться на Вике. Простите меня.

– То есть как? – с изумлением спросил моймуж. – Это еще что за новости, Шершнефф? Да ведь я… ведь я согласился наэту авантюру с браком только ради вас! Ведь это вы умоляли меня сделатьнапоследок доброе дело: жениться на девушке, которую погубила любовь к вам! Выубедили, что это будет лучшей формой благодарности вам за спасение моей жизни иза мою грядущую смерть, вы убедили меня, что я совершу благое дело, если сделаюее богатой, верну ей потерянную веру в себя. И вы не соглашались никак иначепринять от меня деньги, ваш гонорар за мою смерть, как только в качествеприданого за мою вдову. А теперь… что это значит? Почему вы хотите взять назадсвое слово?

Несколько мгновений Никита молчал, а потом горько произнес:

– Я не хочу отрекаться от своего слова, но я вынужденэто сделать. Вы не знаете, Ламартин, и, будь на то моя воля, вы не узнали быникогда, но… так сложились обстоятельства, что я вынужден признаться сейчас. Яне смогу жениться на Вике, потому что я уже женат.

– Если вы имеете в виду вечную верность мертвой,то… – начал было мой муж, но Никита перебил его:

– Оставьте в покое мои отношения с Анной! Увы, я женатна вполне живой и реальной женщине. Вы видели ее в моей приемной. Это моясекретарша Анастази, Настя Вышеславцева.

– Что? – выдохнул мой муж. – Вы с ума сошли?Я не могу… не могу поверить! Но ведь это… эта…