Берет ложку, погружает в тирамису, после смыкает вокруг нее губы. Зажмуривается от удовольствия. Облизывается.

Точно. Теперь реально вкуснее. Острее. Горячее. Сам не представляю, как умудряюсь сдерживать порывы. Зацеловать бы ее. Заобнимать. Зажать в руках будто в тисках.

Но мне и так круто. Кайфово смотреть, как она стремительно расправляется с десертом, как мелькают маленькие жемчужные зубки, как показывается кончик розового языка.

Обалдеть. Нутро нежностью заливает. Затапливает.

Одурительная она. Моя Вероника.

- Прости, - шепчет и ресницами хлопает, смотрит на опустевшую коробку. - Я не поделилась. Я вообще, не понимаю, как все это настолько быстро съела. Ужас.

- Отлично, - подаюсь вперед и слизываю остатки десерта с ее губ. - Не забывай, у меня здесь свои вкусности. Покруче всяких там тирамису.

- Ой, - она вдруг хватается за живот.

- Что такое?

Коробка летит на пол. Ложка откатывается с бряцающим звуком.

- Тимур, - шепчет моя девочка, и слезы стекают по ее щекам. - Началось.

+++

Ника пытается вытолкать меня из палаты. До последнего. Шипит. Когти выпускает. Бунтует моя Мурка.

- Мужчинам тут быть нельзя, - бормочет и пробует оттолкнуть.

- Почему?

Я останавливаюсь позади, обнимаю ее за плечи, склоняюсь и чмокаю в макушку, жадно вдыхаю родной запах.

- А то ты не понимаешь, - фыркает.

- Не понимаю.

- Мужчине такое видеть не надо.

- Какое - такое?

- Да ну все «это»!

- Сейчас партнерские роды в моде.

- Парт... - запинается и вскрикивает, содрогается от очередной болезненной схватки, а потом чуть отходит и сердито стрекочет: - Что ты мне зубы заговариваешь? Уходи!

- Нет.

-Тимур!

Откидывается на подушку. Глазами сверкает. Разъяренная. Взъерошенная вся. Взмокшая. Раскрасневшаяся. Выглядит так, будто придушить меня готова.

- Ника, я останусь здесь, - говорю и руки ее перехватываю. - Рядом.

- Кошмар, - выдыхает сдавленно. - А если я скажу, что мне неприятно? Ты не должен видеть меня в таком ужасном состоянии.

- Ты от боли орешь, а я за стенкой должен торчать? - спрашиваю прямо. - Ну нет, не покатит, ни при каких раскладах. И вообще, я уже принимал роды однажды. Там за секунду ребенок вылетел.

- Подожди...

Она морщится, а потом кричит так, что я решаю забить на новых детей. Достаточно нам одного ребенка. Сын же родится. Чувствую. Наследник рода Асадовых, вот и нормально. Хотя я бы еще девчонку хотел. Копию моей Ники. И потом одну девочку можно. Ну, чтоб первая не скучала. А дальше снова бы пацана. Только теперь наблюдаю гребаные роды и быстро пересматриваю план. Второй раз такое не вытерплю. Без того на грани. Желал бы долбаную клинику расколотить под ноль. Всех врачей и медсестер грохнуть. Но вряд ли это поможет. Челюсти сжимаю, зубами скрежещу.

Дьявол, хочу всю ее боль забрать. До капли. Хочу! А ни черта не выходит. Ощущаю тупое бессилие. Глухая ярость душит. Злоба берет за то, что ни хрена не могу сделать.

- Резник, - шепчет Ника.

- Чего?

- Он говорил про эту историю, - роняет тихо, дрожит и снова вскрикивает, всю душу воплем продирает, наизнанку выворачивает.

- Да, было дело, - киваю. - На пару с ним роды принимали.

Дальше болтаю. Сам толком не разбираю, что именно заряжаю. Просто отвлечь пытаюсь. Шутки дурацкие отпускаю. Языком полную чушь мелю, крепче мою девочку обнимаю.

Она трепещет. Тужится.

Я вижу, как лопаются сосуды под гладкой белой кожей, как напрягаются и дико бьются вены, которые оплетают хрупкое горло. Пот льет градом. Глаза закатываются.

Затыкаюсь. Да она уже и не слушает. Что тут вообще сказать можно?

Блять. Реальное пекло. Кровавый ад. И я бы мечтал помочь, выдернуть ее из безумной пытки. Но остается только молча обтекать.

- Ника, - рык из груди рвется. - Я тебя люблю.

Она стискивает мои ладони. Дико вопит. Содрогается особенно сильно. А потом затихает. И тишину разрезает пронзительный детский крик.

Пацан.

Я знал. Конечно, знал. Но...

- Тимур, - выдает она напрочь сорванным голосом, закашливается, прочищает горло и продолжает: - Это мальчик. Наш мальчик. Да?

Я разжимаю пальцы и отпускаю нежные плечи, только чтобы взять ребенка на руки, поднести вплотную и показать Нике.

- Мальчик, - выдыхает и улыбается. - Сыночек. Наш малыш. Господи, я не верю, не верю, что это все происходит по-настоящему, а не во сне.

Пацан характер показывает. Кидает боевой клич снова и снова. Пусть все знают, что будущий хозяин мира на свет появился.

- Ты плачешь, - говорю я, прохожусь пальцами по щеке моей богини, вытираю крупные капли.

Обзор затуманивается. Странно. Моргаю и вдруг понимаю: вода по лицу льет, точно ливня порыв хлестанул. Хрень какая-то. Глюк.

- Тимур, - ее улыбка становится ярче, дрожащие пальцы скользят по моим скулам, порхают, будто ветер. - Я тебя люблю.

Перевожу взгляд на пацана. Такой мелкий. Даже трогать страшно, вдруг ненароком кости переломаю. Ничего. Я же его потренирую, подкачаю. Будет силач. Крепче меня.

- Люблю, - говорю и целую Нику.

А вот доказательство. Пока маленькое. Совсем крошечное. Лишь сегодня появилось на свет. Но уже громыхает, молнии взглядом пускает и рвется завоевывать вершины.

Глава 43

- Тимур, когда ты покажешь нам дом? - тихо спрашиваю я.

Продолжаю легонько покачивать малыша на руках. Он только что уснул. Сладко сопит в моих объятиях. Такой крошечный, а по натуре уже точь-в-точь отец. Дико ревнует меня, только увидит - сразу ладошки тянет и в улыбке расплывается. Глаза у него мерцают. Настоящие звезды. Голос звучный.