ко мне, я опустила в нее серебряный медальон и передала дальше. А потом был черед магии. Каждый из нас делился ею с содержимым чаши: что-то нашептывал Джеймс; выливала из пробирки стабилизатор, вплетая в него магию смерти, Имельда; бросал заранее заготовленный магический огонек Ноэль, напряженно всматриваясь, направлял туда ментальный поток Эверт. И в заключение я шептала над чашей «нексус сангрия», и магия крови завершила этот круг. Оставалась последняя, самая важная и самая неприятная часть.

Передо мной лежал бумажный лист со словами, которые нужно сказать. Но я и без него все прекрасно помнила.

Я протянула чашу Имельде. Она, не торопясь, сделала глоток, спокойная как удав. Со стороны можно было подумать, что она дегустирует какой-то экзотический напиток.

– Освобождаю тебя от клятвы не причинять вреда ни действием, ни бездействием, – провозгласила я.

Имельда передала чашу Джеймсу, и тот сделал глоток.

– Освобождаю тебя от клятвы хранить память и говорить только правду.

Ноэль пару мгновений смотрел на чашу, потом, резко выдохнув, зажал пальцами нос, сделал свой глоток и быстро-быстро вытер манжетами губы и язык.

– Освобождаю тебя от клятвы защищать и оберегать.

Эверт подмигнул мне и, салютуя чашей, завершил этот круг.

– Освобождаю тебя от клятвы всегда быть рядом.

Вот и все.

Я вынула выпачканный в крови амулет, положила его на стол перед собой, настроилась на магию смерти.

– Три, два, один, – считала я вслух.

Четыре магических потока одновременно устремились ко мне, превращаясь в плотный черный луч, выходящий из ладони, бьющий точно в центр медальона – и последний рассыпался светло-серой горкой праха. С моих плеч словно гора спала, я вскочила и тут же провалилась в темноту, чувствуя, как пол уходит из-под ног.

Я попадаю в комнату, которую еще не видела ни в одном из своих снов. Тяжелая старинная мебель, бархат, позолота. Подхожу к большому зеркалу, стоящему в углу. Из него на меня смотрит Тилли. Ее лицо столь радостно, что я улыбаюсь в ответ. Подхожу чуть ближе, и меня совсем не смущает, что одета я иначе, и движения мои не совпадают с отражением.

Матильда протягивает ко мне руку, и наши пальцы почти соприкасаются.

– Спасибо, – шепчет девушка, – они свободны. Ты сделала то, что я так и не смогла.

Я пытаюсь придумать, что же сказать в ответ, когда в лицо мне дует теплый приятный ветерок, комната отдаляется, контуры ее размываются, и до меня доносится тихий голос Тилли: «Прощай, Эмма, прощай».

Я открыла глаза и тихо лежала, разглядывая знакомый потолок. Я что, опять уснула в гостиной? Последнее, что я помнила – собственный восторг, темнота, Тилли в зеркале. Ритуал! Я резко села и тут же об этом пожалела – голова отчаянно закружилась.

– Очнулась! – вокруг меня сразу же поднялась суета. Все забегали, зашумели. Рядом тут же оказались ученые, которые присутствовали на ритуале. Кто-то заботливо подсунул мне под спину подушку. Я оглянулась, желая поблагодарить, и встретилась взглядом с Эвертом.

– Сколько я тут лежу? – спросила хрипло.

– Да, почитай, весь день, милая барышня, – ответил один из исследователей и принялся по новой меня осматривать.

Я тем временем скользила взглядом по комнате. Ноэль обнаружился в соседнем кресле, Джеймс беседовал с Лестером и Имельдой у окна. Эверт так и сидел в изголовье.

– У нас получилось, – едва улыбаясь, сообщила я менталисту.

– Получилось, – согласился он, – но ты нас очень напугала, когда свалилась в обморок.

– …Небольшая слабость, но в целом девушка в порядке, – вынес свой вердикт один из исследователей.

– Уровень магии нулевой, как и ожидалось, – подхватил второй.

Я слегка кивнула: правильно, все вернулось на свои места.

– Как вы себя чувствуете, мисси Дженкинс? – обратился ко мне маг жизни.

– Все хорошо, только голова кружится.

Мужчина кивнул, положил сухую теплую ладонь мне на лоб, замер… нахмурился, убрал руку, снова положил на лоб, снова замер.

– Ничего не понимаю, – пробормотал он наконец, – такое ощущение, что вита просто рассеивается.

И не успела я и слова произнести, как все вокруг засуетились с новой силой. Я же только глаза прикрыла и пальцами вцепилась в руку Эверта, которую он положил мне на плечо.

Спустя некоторое время (и несколько десятков небольших экспериментов) стала ясна следующая картина: уровень мой действительно упал до нуля, и я совершенно и абсолютно точно не маг. Причем настолько, что любая магия, направленная на меня, рассыпается, разлетается и никоим образом на меня не действует. Исключением являлись малочисленные манипуляции, работающие с аурой опосредованно: измерение уровня дара, целительская диагностика. И исцеляющая магия, и ментальная, и стихийная скатывались с меня как с гуся вода. А вот с магическими артефактами все было не так просто: они работали, но несколько хуже, чем на обычных людях.

– В общем, Эмма, ты снова вернулась к своему любимому состоянию: и магии нет, и обычным человеком тебя назвать сложно, – внутренне поздравила я себя.

– Теперь ты не сможешь читать мои мысли, – поддразнила я менталиста.

– Кошмар! – картинно ужаснулся тот. – Столько лет обучения демону под хвост.

А вот задумчивый взгляд старшего следователя, обращенный на меня, мне не понравился совершенно. Так и виделись мне в нем размышления, как бы половчее эту мою новоприобретенную способность применить…

Чуть позже мне разрешили приобщиться к простым человеческим радостям: поесть, попить, размять затекшие руки и ноги. Даже получилось немного побеседовать с Имельдой, фигура которой очень меня занимала. Сейчас, без всех своих масок, спокойная и сосредоточенная, она очень напоминала мне Тери.

– Нет, с «волками» я уже не связана, меня вывели из игры при первой же возможности, – сообщила она, – теперь мне лучше к ним в руки не попадаться. Уеду пока за границу, а там видно будет. Кто знает, может, мы еще и свидимся когда-нибудь, Эмма Дженкинс, – она загадочно улыбнулась.

А вскоре вместе с представителями Магконтроля покинула дом Джеймса, помахав мне на прощание.

Следующая неделя расставила все по своим местам.

После некоторых колебаний Ноэль выбрал Джеймса и Саффорд. Этот вариант устроил всех, в том числе Магконтроль, и новые документы – и на самого мальчишку, и на опекунство – должны были быть готовы уже скоро.

Эверту в ближайшее время предстояло вернуться в Лиденбург, завершить все оставленные там дела, в том числе учебу, и ждать новых указаний.

Меня же отпустили в свободное плавание (правда, Лестер дал понять, что за судьбой моей будет так или иначе следить), и я могла со спокойной душой ехать домой в Эрквуд (отвезти меня туда и передать лично в руки родным было поручено одному из подчиненных Кингсли). Но день за днем я откладывала свой отъезд, находя то один, то другой повод для этого.

И все же этот день настал. Магикар с моим