На Мацухито он смотрел с нежностью.

И она, чувствуя это, смущалась.

Розовела.

Вишня в цвету, да и только… и неловкость, которую я испытывала, была, пожалуй, наилучшим доказательством их взаимной симпатии, пусть пока и не облеченной в слова.

— Я прибыл не так давно… в Хинае долго учатся. Мой на ставник, да будет его путь к чертогам Солнца легким, говорил, что спешка невозможна в делах серьезных…

Он действительно уезжал, но не в другой город, как я решила было, а в страну Хинай, учеником лекаря при посольстве, кое задержалось почти на два десятка лет. И там он постиг нелегкую науку лекарского дела, а заодно уж был удостоен высокой чести войти в число учеников хинайского целителя…

Он мог бы остаться.

Ему предлагали.

Хинай велик, а его Император, которого именуют Солнцеликим, ибо сияние силы его ослепляет слабых духом, щедр к подданным, но…

…его душа стремилась домой.

Он устал от бескрайних степей.

И от залитых водой полей, на которых усердно трудились полуголые крестьяне… да и неспокойно стало в последнее время. За Великой стеной, построенной в незапамятные времена, варвары набрали силу и с каждым годом все яростней пытались прорваться… армия Имератора, конечно, была сильна, но…

Да, он был женат.

На достойной женщине из достойной семьи. Хрупкая, словно цветок сакуры, И-Мэй подарила ему пять чудесных лет, но… боги судили по-своему и однажды душа ее вознеслась к Солнцу…

Детей не случилось.

Судьба…

Его горе было велико, а тоска по дому и вовсе стала непреодолима. Ко всему пришло письмо, что отец его стал совсем плох, а матушка и вовсе…

Он спешил, но опоздал…

Его братья не только проводили отца в последний путь, но и разделили наследство. Конечно, господин Нерако был и без того состоятелен, ибо хороший лекарь бедным не бывает, но… место в доме.

И в городе…

Все сложно…

Я знала таких людей, безусловно, талантливых, в чем-то даже гениальных, но при всем том невероятно неприспособленных к жизни. И его растерянность, ранее казавшаяся смешной, едва ли не притворной — тогда я долго не могла поверить, что умный человек может быть настолько беспомощен, — ныне вызывала лишь сочувствие.

Он вернулся.

Он приобрел дом, как ему казалось, хороший, но на деле выяснилось, что в нем неладно… а что неладно, он понять не способен… шумит.

Гремит.

Сквозняки… хотя сквозняки, наверное, из-за трещин.

В стенах.

Крыша тоже протекает, как выяснилось, а соседи вовсе не так тихи и дружелюбны, как его уверяли. И он, честно говоря, подумывает купить другой дом, но сомневается немного, потому как вдруг вновь попадется не то. И он хотел бы открыть практику, но ему сказали, что для этого он должен заплатить двести золотых цехинов посреднику, который выправит разрешение и иные документы, однако это показалось немного дорого, в столице разрешение обошлось бы всего в двадцать…

…ему сказали, что деньги пойдут на взятку, но это незаконно…

…и он, право слово, сомневается…

…а еще хотел бы взять учеников…

…но вот… та встреча, несомненно, была счастливейшим событием в его жизни, которая пусть и была безбедной, однако не радовала…

И если так уж получилось, то господин Нерако спешит уверить меня, что намерения у него весьма серьезны. Он уже немолод, но все равно крепок телом, а потому… и конечно, несказанно рад будет навестить меня… если это прилично… в стране Хинай нравы иные, там женщина благородного сословия или хотя бы состоятельная никогда не покидает дом.

И наставник его полагал, что от этого проистекают многие болезни, но…

Нет-нет, он не против.

И не собирается никого запирать, просто… отвык… от людей и нравов, от того, что никто не понимает, зачем он носит золотую цепь. Синий камень означает, что он постиг врачевание болезней, происходящих с человеком от дурного движения духа. А красный — от возмущения телесных жидкостей. И зеленый, само собой, знак мастера, сведущего в травах и не только… он способен приготовить даже императорский укрепляющий настой, который состоит из семидесяти трех трав, четырех видов тертых костей, рыбьей чешуи и некоторых иных ингредиентов, хранящихся в строгой тайне. И то, что ему дозволено было стать хранителем этой тайны… одним из нескольких, само собой, уже говорит о…

Я покидала чайный дом в состоянии глубокого умиротворения.

Речь ли так подействовала, сам ли господин Нерако, который, как-то вдруг успокоившись, уверившись, что не собираюсь я препятствовать его с Мацухито встречам, ударился в воспоминания, его ли рассказы о далекой сказочной стране, которой уже тысячу тридцать три года правил Солнцеликий, главное, что я вдруг уверилась: все получится.

Как?

Не знаю… как-нибудь…

В лавку я вернулась, застав в ней лишь Шину, которая деловито наводила порядок на полках. И неудивительно, что свертки с травами оказались свалены в самом дальнем углу, прикрывая собой выводок резных фигурок. Железо тьерингов и вовсе исчезло, а грубые их украшения спрятались в тени.

— Мне кажется, — я прищурилась, привыкая к полумраку лавки, — что место замужней женщины рядом с мужем…

— Вам кажется, что вы делаете доброе дело. — Шину смахнула пыль шелковым платком. — А на деле вы ничего не понимаете в торговле… вы переменились.

Я наклонила голову.

— Я не ходила в храм… пока… я не приносила клятв перед богами.

— Пока?

— Пожалуй… по нашим законам я по-прежнему вдова, которая пребывает на вашем попечении, госпожа…

Произнесла она это с насмешкой.

Когда она стала другой? Уж не после той ночи, когда призрак нашептывал открыть дверь? Он ведь стучался в каждую душу, выискивая тайные желания и еще более тайные страхи… или призрак ни при чем? Он потерся о ногу и тихо заворчал.

— Если вы меня выгоните, это дурно скажется на вашей репутации… да и я смогу подать жалобу. Обиды вдов стоят дорого.

Ага… мне, стало быть, намекают, что если я хочу избавиться от Шину, то придется заплатить.

Призрак лишь вытащил то, что скрывалось в ней.

Она пришла сама.

Рассказала историю… сколько в ней было правды? И те мальчишки… мой дом — хорошее место, чтобы укрыться. Переждать. Решить, что делать дальше… и план у нее имелся. Не подвернись тьеринг, она нашла бы кого другого.

Неприятно думать, но…

— Лавки тебе хватит?

— Вполне.

Насмешки в моем предложении она не уловила или предпочла пропустить мимо ушей.