— Вам все равно с ней не справиться.

— Почему?

Я опустилась на сундук, который погладила. Очищенное от грязи дерево было теплым.

Бархатистым.

— А вы думаете, это так просто? Поставил товар — и торгуй. Деньги сами рекой потекут… вы ведь ничего не умеете. — Она скомкала шелковую тряпку, явно сдерживаясь, чтобы не швырнуть ее мне в лицо. — Всегда-то жили на готовом… никто из них… даже прибраться не способен… нашли служанку…

Обиды.

Горькие такие, застарелые… а ведь она, если подумать, будучи старше прочих по возрасту, стояла ниже всех по положению. И ей дали это почувствовать.

Нарочно ли.

Случайно.

Не важно. Она запомнила. Она… не упустит случая поквитаться, раз уж судьба будет к ней милостива.

— Лавка — это… вчера вас тут не было. И позавчера… и три дня назад. Вы думаете, что будете сидеть дома, а тут все само? Кто торговать станет? Да и чем? Этим вот мусором? — Шину подхватила сверток и сжала, с явным удовольствием ломая хрупкое его содержимое. — Кому они нужны, ваши травки? За травами идут в лавку целителя или сразу к лекарю. Шелка вот… вон там всякие шелка, хоть с росписью, хоть с вышивкой… золотой нитью, серебряной… на госпожу работают два десятка вышивальщиц… и, может, наша раскрасавица рябая очень умела, но она одна… Юкико станет не до росписей, если, конечно, вообще живой останется…

…лекарь посмотрит.

Завтра.

…ему, учившемуся в далекой стране Хинай, я доверяла куда больше, чем двум старухам, найденным Шину. Те щупали руки Юкико, заглядывали в ее глаза, цокали языками, хмурились и говорили, что еще не срок, что надо повесить над кроватью серебряную рыбку, а под нее положить подкову конскую.

Подкову Юкико принесла, а колдун добавил пару хрупких веточек, обвязанных лентой.

Но… с лекарем оно как-то надежней, что ли.

— Или вот это? — Шину вытащила резную фигурку морского змея. — Уродство… кто его купит? Возомнила себя золотых дел мастером… вы хотя бы заглядывали в его лавку?

Нет.

Я и без того знала, что отыщу в ней украшения куда более изящные, а главное, привычные местным, нежели доставшиеся нам от тьерингов. Или статуэтки… грубоваты, примитивны даже, однако в этом есть своя прелесть. Или видна она лишь мне?

— Там целая полка подобного добра, выполненного куда как приличней. Тот, у кого есть деньги, не возьмет такое. — Она разжала пальцы, позволяя фигурке упасть. — А тот, кому это придется по вкусу, будет беден…

Я подняла змея и отерла его от пылинок.

Поднесла к губам.

Дунула.

Теплый. И смотрит с улыбкой.

— Жир… кости… да летом этот жир завоняет так, что ни один нормальный человек к лавке близко не подойдет… Что еще — шкуры? Меха… меха бы пошли, но не с жиром… вы не понимаете, что губите это дело, даже не начав его. Вы хотите угодить всем, не знаю, с чего вдруг, но так не бывает…

— И что мне делать?

Я вернула змея к крохотному, с полпальца, кораблю.

— Отдайте Юкико колдуну… только выкуп взять не забудьте, раз уж нужна. Кэед… за такую вышивальщицу дадут хорошую цену… можно сразу взять, можно — по дням. Этот ее, который пишет… денег у него точно нет, а потому не стоит и связываться… Араши… девку бы запереть на пару дней в яме, глядишь, ума бы прибавилось. Но у вас духу не хватит… с лекаря Мацухито монет триста просите, а то и четыреста… мне сказали, он человек небедный, хотя и глупый, если взял красный дом…

Я сделала себе отметку: узнать, чем славен красный дом.

— А меня куда определишь? — поинтересовалась я, и по тому, как блеснули глаза Шину, поняла — есть у нее вариант.

Тьеринги?

Или матушка моя дражайшая? Она, если подумать, готова хорошо заплатить, чтобы избавиться наконец от упрямой дочери. И чего стоило согласиться?

Пес заворчал.

Он может избавить меня от этой женщины, которая оказалась вовсе не такой, как мы себе представили.

Даже убивать нет нужды.

Пустить кровь и оставить. На рыночной площади обитает изрядно существ, которые всегда голодны… а нам будет легче.

Не будет.

— Что ж… — Я позволила себе на мгновение закрыть глаза, успокаиваясь. Не хватало еще скандал устроить… жалко и глупо. — Ты хорошо все придумала, но одного не учла. Дом пока мой. И лавка тоже, а потому… возвращайся. И найди себе занятие… не знаю, готовкой там займись или вышивкой, главное, постарайся в ближайшее время не попадаться мне на глаза. А то ведь я могу и в монастырь отправить… если уж ты про закон упомянула, то…

Она поняла.

Во власти моей многое. И монастырь в том числе, пусть и не на постоянное место жительства, это все-таки чересчур, но спровадить ее на служение, что богам угодно, я способна.

А служение вполне может затянуться на год-другой.

Шину вышла.

К лавке ее допускать нельзя. А кого можно? Мацухито… нет, она торговать не сможет, слишком робка, а Кэед — надменна. И ладно, что сама оскорбится до глубины души, так ведь и посетителям достанется, а там недолго и репутацию нехорошую заработать.

Араши…

Почему бы и не попробовать? Если не выйдет, подыщу кого-нибудь. Сама, в конце концов, за прилавок встану.

Почему бы и нет?

В одном Шину права: делом стоит заняться и… товар как-то структурировать, а то и вправду с миру по нитке, но… есть у меня кое-какие мысли.

А горшочки она убрала. Те, которые смотрела я… на полках стояли точь-в-точь такие же, но лишенные терпкого запаха магии. И это будило еще большие подозрения. Унесла? Если так, то куда? Вряд ли далеко, все-таки горшочков много и вместе весят они прилично. Значит, скорее всего, просто убрала с глаз долой. Почему? Другой вопрос.

И ответ я найду.

Как и горшочки.

Я решительно откинула крышку ближайшего сундука. Замок на нем только щелкнул обиженно. Хорошо, хотя бы лавка знала, кто в ней хозяйка. Но… пусто. И в следующем. А в третьем я нашла искомое: несколько дюжин глиняных горшочков самого невыразительного обличья.

И вытащив один, я покрутила в руках. Понюхала…

Дурманящий сладковатый аромат магии… такой приторный, что ощущается сквозь глину. Пористая, шершавая, она царапает пальцы и возникает странное желание приоткрыть крышку.

В этом ведь не будет дурного?

Не будет.

Я поддаюсь. Содержимое бледно-желтого цвета, маслянистое, плотное. Причем от запаха меня начинает подташнивать, а пес ворчит.

Неправильно это.

Я моргаю и закрываю крышку, а баночку прячу в рукав. Я знаю, кому стоит ее показать, и… время позднее, но до заката я успею навестить колдуна.