при жизни стал легендой византийской армии. В сражении Комнин без телохранителей вклинился в шеренги турок и, поражая мечом, заставил их в страхе бежать. Один сельджук-силач решился сразиться с царем, но был без труда пленен им. Как говорят, во время сражения сельджуки пытались стрелами поразить императора — к нему подбежал его зять Иоанн и попытался своим щитом укрыть Мануила I Комнина от смертоносного града. Однако василевс отвел его руку, сказав, что один щит не может закрыть одновременно двух тел[608].

Но и этот поход не урезонил сельджуков, отряды которых, используя отсутствие императора, напали на Лаодикию и Малую Фригию. У византийцев явно было недостаточно сил, чтобы напасть на саму Иконию и взять город штурмом. Тогда царь приказал Иоанну Контостефану направиться в Иерусалим за подкреплениями, а сам отдал соответствующие распоряжения армянским князьям, заявившим ранее о своей вассальной покорности Византии. К союзнической армии должен был присоединиться и правитель Каппадокии Ягупасан. К сожалению, продолжению победоносной кампании помешали вести с Севера о том, что половцы во множестве пересекли Дунай. Поэтому василевс свернул кампанию на Востоке и отправился в Константинополь. Одного слуха о его приближении оказалось достаточным, чтобы половцы прекратили наступление и поспешили обратно в степи[609].

Пока василевс заканчивал дела со степняками, король Иерусалима собрал необходимое войско и направился на встречу с ним. Император Мануил Комнин также во главе большой армии вернулся обратно и вскоре был уже под Антиохией. Поняв, что сопротивление бесполезно, Рено де Шатийон направил посольство к Мануилу Комнину с просьбой принять его извинения. Откровенно говоря, выслушав посла ренегата, василевс был склонен простить мерзавца — при всех негативах Рено являлся тем тараном, который мог пробить любые крепостные стены, и такого бойца вблизи турок терять было непростительно. Но тут возмутился латинский патриарх Антиохии, потребовавший от императора выдать ему Рено на расправу. Подумав, царь нашел необходимый компромисс, и вскоре всем открылось удивительное зрелище, началом которого стал суд над де Шатийоном.

Рено без шлема, кольчуги и обуви, с обнаженными по локоть руками, веревкой на шее и мечом в левой руке предстал перед Римским императором, отдавая свою жизнь на его усмотрение. Началось судебное следствие, Рено покаялся во всех своих поступках, заявив в оправдание, что не признает Эмерика Антиохийским патриархом. Ведь с древних лет, как объяснил де Шатийон, заведено, что архиерей этой кафедры поставляется в Константинополе, а не в Риме (!). Получалось, что хотя вымогательство и было совершено, но не в отношении предстоятеля уважаемой и древней Антиохийской кафедры, а рядового клирика. Выслушав это покаяние, Мануил I Комнин сумел уговорить патриарха простить князя[610].

А 12 апреля 1159 г., на Пасху, состоялся уже торжественный въезд императора в Антиохию. Василевс ехал на коне в окружении своей варяжской гвардии, а пеший Рено вел под уздцы царского коня. Это было поистине величественное зрелище, которое наблюдали послы практически всех восточных правителей. Они видели, как Антиохийский князь давал ленную клятву, обязуясь принять в город греческого, поставленного в Константинополе, а не латинского патриарха, и обещая выставить вспомогательный военный отряд по первому требованию василевса. Как вообще все восточные люди, турки поняли и оценили внешние формы подчинения. Авторитет Византийского императора в их глазах вырос неимоверно[611].

Здесь же произошла встреча Мануила Комнина с Балдуином III, и император был очарован рыцарскими манерами и образом мыслей молодого короля. Восемь дней продолжали торжества, а затем оба монарха в сопровождении своих армий направились в Сирию, чтобы вступить в схватку с войсками Нур ад-Дина. Однако вскоре выяснилось, что Мануил I Комнин имеет свои, отличные от Балдуина III, интересы. Когда христианское воинство подошло к границам Алеппо, их встретил посол атабега, предложивший от имени своего правителя заключить мирный договор и освободить 10 тыс. крестоносцев, главным образом участников 2-го Крестового похода, попавших в плен к туркам. Среди них значились такие видные персоны, как магистр тамплиеров Бертран де Бланшфор (1156–1169) и сын графа Тулузского Бертран, умерший, правда, вскоре после освобождения. К вящему неудовольствию Иерусалимского короля, император сразу же согласился.

Конечно же, здесь сыграли свою роль не только благородные мотивы, в которых императору никак нельзя отказать, но и сугубо практические. Сирия находилась далеко от границ Византии и уже не входила в сферу ее жизненных интересов. А тратить своих солдат на ненужной войне в то время, когда рядом находился настоящий враг — Иконийский султанат, василевс справедливо посчитал неразумным. Вступив в альянс с Нур ад-Дином, Комнин не только даровал свободу тысячам западных воинов, томящимся в турецком плену, но и приобрел могучего союзника, для которого анатолийские турки являлись «записными врагами»[612].

Это оказалось чрезвычайно своевременно, поскольку еще в 1156 г. султан Иконии, отличавшийся суровым характером и редким бесстрашием, попытался расширить границы своего государства за счет Византии. Теперь, имея в союзниках и князя Тороса, и Нур ад-Дина, император не стал упускать возможности восстановить положение Империи, начав решительные действия против Иконийского султаната. Целью его похода был город Абидос, откуда римские войска должны были отправиться вдоль долины реки Риндака в глубь страны. Император двинулся в поход, и весь мир получил возможность убедиться в том, какой стратегический талант кроется в царе.

По тщательно разработанному плану, на северо-востоке границу сельджуков Иконии атаковали войска Нур ад-Дина и Данишмендида Якуба Арслана. Иоанн Контостефан с отрядами Рено Антиохийского и Тороса проникли через Киликийские ворота в Гераклею. Затем он отправился в Иерусалим. А сам василевс с главными силами, куда входили сербские рыцари и крестоносцы-паломники, нанятые на острове Родос, двинулся в сторону Меандра. В это время возвращавшийся из Иерусалима во главе конного отряда рыцарей и армян Иоанн Контостефан внезапно столкнулся с сильной армией сельджуков, состоявшей из 22 тыс. всадников. Не мешкая, византийский полководец напал на нее и разгромил, взяв множество пленных. Так слаженные действия всей христианской коалиции дали прекрасный результат. В целом к концу 1160 г. Мануил I достиг самых блистательных успехов в Малой Азии, Сирии и Палестине за весь период Греко-турецкого противостояния.

Возвращение в столицу было омрачено тем, что императрица Ирина внезапно скончалась от лихорадки. От нее у царя осталась только дочь Мария, другая дочь скончалась еще в младенчестве. Оставшись без супруги и не имея наследника, император в скором времени решил жениться во второй раз. Узнав, что в Антиохии подросли две дочери покойного князя Раймунда де Пуатье, василевс отправил туда акалуфа Василия Каматира, который выбрал для царя одну из них — красавицу Марию Антиохийскую (1145–1182).