«Это была женщина очень красивая и даже чрезвычайно красивая, — словом, необыкновенная красавица. В сравнении с ней решительно ничего не значили и всегда улыбающаяся и золотая Венера, и белокурая и волоокая Юнона, и знаменитая своей высокой шеей и прекрасными ногами Елена, которых древние за красоту обоготворили, да и вообще все женщины, которых книги и повести выдают за красавиц»[613].

Соблюдая торжественность церемониала, император отправил в Антиохию пышное посольство, куда вошли самые знатные аристократы и близкие родственники, и Мария была привезена в столицу. В декабре 1161 г. ее привели в храм Святой Софии, где Константинопольский патриарх Лука Хрисоверг (1156–1169) венчал их браком с Мануилом I, а голову Марии украсил еще и царским венцом[614].

Пожалуй, это был пик воинских успехов императора Мануила Комнина. Минувшие поражения сломили Иконийского султана, поспешившего заключить с ним мир еще летом 1161 г. А весной 1162 г. Кылыдж Аслан II прибыл с пышным посольством в Константинополь, где получил богатые подарки. Важная деталь: протокол встреч был составлен так, как если бы султан являлся вассалом Византийского императора. Желая поразить воображение мусульманина, император приказал организовать пышные торжества и даже хотел провести его в храм Святой Софии, против чего категорично высказался Константинопольский патриарх. Когда царь начал несколько легкомысленно настаивать, случилось землетрясение, которое все современники восприняли, как Божий гнев за нечестивые помыслы привести неверного в православный храм. Эта победа на 15 лет обеспечила свободный доступ паломников сухопутным путем в Иерусалим[615].

Впрочем, мир с сельджуками являлся понятием относительным. Хотя сам султан Иконии формально не нарушал требования этого договора, но и втайне поощрял новые набеги туркменов на византийские города, вновь становясь понемногу хозяином положения в Малой Азии. Нейтрализация этого опасного соперника была важна для Византии не только со стороны собственных интересов в данном регионе, но и потому, что через Иконийский султанат проходила дорога на Палестину. Поэтому вся христианская Европа смотрела на войну Византийского царя с султаном как на дело всего христианского общества[616]. Естественно, василевс не мог игнорировать общеевропейское мнение и вступил в затяжную кампанию, характерную постоянными уколами соперниками друг друга. Так продолжалось до 1167 г., когда Кылыдж Аслан II заключил союз с Нур ад-Дином (чего всегда опасался Мануил I), после чего соотношение сил резко изменилось в пользу мусульман.

В свою очередь судьба по-своему расправилась с теми, для кого клятва не значила ничего. В ноябре 1160 г. Рено де Шатийон решил по-разбойничьи отбить громадные стада скота, которые турки выгнали в район реки Евфрат на зимние пастбища. Однако на этот раз его ждала неудача. Молочный брат Нур ад-Дина, наместник Алеппо Маджд ад-Дин разбил его отряд, а самого Рено взял в плен, где тот провел долгих 16 лет. Впрочем, о нем никто не жалел...

Это событие имело далеко идущие последствия, вновь осложнившие отношения между Константинополем и Иерусалимом. Под давлением баронов Антиохии Балдуин III провозгласил 15-летнего Боэмунда III Заику (1163–1201), сына покойного Раймунда де Пуатье, князем города, не спросив мнения Мануила Комнина. Разумеется, это не могло понравиться Византийскому императору. Однако ссора не переросла в нечто большее благодаря печальному событию: 10 февраля 1163 г. в Бейруте, по дороге из Триполи в Антиохию, внезапно скончался на 33-м году жизни Иерусалимский король Балдуин III, оставивший 16-летнюю вдову; детей у них не было. Даже мусульмане горевали по поводу смерти короля. А когда советники Нур ад-Дина предлагали атабегу напасть на Святой город, пока идет подготовка к похоронам, он ответил: «Не нужно мешать народу оплакивать своего великого вождя»[617].

Преемником покойного Балдуина III стал его брат Амори I (1163–1174), 26-летний граф Яффы и Аскалона. Мало уступавший своему предшественнику в уме и образовании и ничуть не отличавшийся от него твердостью характера, он сразу же был вынужден начать войну с армянами, придя на помощь Византии. Князь Торос, в очередной раз предавший императора Мануила Комнина, штурмом взял город Мамистру и перебил византийский гарнизон. Амори благородно предложил василевсу свою помощь, и совместными усилиями они загнали вероломного армянина в горы. Вслед за этим Иерусалимский король задумал реализовать давнюю мечту своего венценосного брата и завладеть Египтом. Совершив необходимые приготовления, Амори обвинил визиря Шавара, традиционно довлевшего над номинальным главой Египта халифом аль-Адидом (1160–1171), в неуплате дани и в сентябре 1163 г. высадился в Египте. Вместе с армией он пересек Синайскую пустыню, но так удачно начинавшийся поход внезапно прекратил Нил, широко разлившийся в том году и перекрывший все дороги. Крестоносцам пришлось отступить[618].

Тем временем, узнав, что король находится в Египте, Нур ад-Дин напал на почти беззащитный Триполи, и лишь отчаянная просьба графа Раймунда III Триполийского к Боэмунду III Антиохийскому (1163–1201), вместо де Шатийона правившему городом, а также случайно выпавшая помощь со стороны двух французских графов, вместе со своими отрядами возвращавшихся из паломничества в Иерусалиме, спасла город. Объединенные силы христиан напали на лагерь ничего не подозревавших турок и совершенно разгромили их, хотя самому Нур ад-Дину удалось скрыться. Атабег был вне себя от ярости: говорят, он дал клятву никогда не ложиться спасть в крытом убежище до тех пор, пока не отомстит за ислам и за себя. Нур ад-Дин начал тщательно готовиться к реваншу, для начала совершив ранее невиданное — оплатил своим воинам утраченное имущество и вооружение, а также передав земельные наделы убитых солдат их семьям, чего до этого никто никогда не делал. Его решимость подчеркивает тот факт, что когда крестоносцы предложили ему перемирие на довольно выгодных условиях, он наотрез отказался[619].

В следующем году Амори Иерусалимский вновь направился с армией в Египет. И тут же Нур ад-Дин, проведав об отсутствии короля, осадил крепость Харек. Но теперь под его рукой были отряды из Ирака и Джазиры, а также масса дервишей — «святых людей» из Сирии и Месопотамии, чтобы держать воинственный дух мусульманских воинов «в тонусе». Владелец крепости Рено де Сен-Валери направил гонцов с криком о помощи в Антиохию и Триполи и даже призвал коварного князя Тороса. Просьба его была услышана, всего собралось около 600 рыцарей и 10 тысяч пехотинцев[620].

Узнав о приближении соединенных сил латинян и армян, мудрый атабег решил отступить. Но его осторожности явно не хватало пылкому и молодому Боэмунду III Антиохийскому, потребовавшему от своих товарищей начать преследование мусульманской армии. Последовавшее за тем несчастное для христианского воинства сражение началось 10 августа 1164 г. Атака рыцарей была отбита турками, затем они удачно провели