начала бить себя по морде лапками лисичками. И чем дольше это делала, тем больше злилась, пока, наконец, не успокоилась, тяжело вздохнув. — Это будет призыв. Силой своих фыр-тяф я его зассумоню!

— Не подскажете, почему мы на это согласились? — смотря на очищенный от травы небольшой холмик, располагающийся вблизи города, поинтересовалась Лютик. — Я бы поняла, будь она внушающей трепет волшебницей, но…

— Просто нам жалко своих денег, подруга, — тяжело вздохнула стоящая рядом с ней Вирджиния, у которой, наконец, вдали от представителей мужского пола случился приступ здравомыслия. — Да и не много мы потеряем, если попытаемся довериться этой странной магической зверюшек. У меня когда-то была ручная фея, она была раздражающей и надоедливой, потому я продала её гоблинам как онахол, но временами она была довольно полезной.

— Это ты к тому, дорогуша, что лисичка может быть полезной? — всё ещё была настроена скептически полукровка.

— Нет, просто если не справится, мы её тоже продадим! — улыбнулась рыцарь, вот только её улыбка была далека от доброй или, хотя бы, адекватной. Скорее оскал человека, чьи нервы и душевное равновесие давно ушли за дверь покурить, но так и не вернулись. — У меня есть парочка знакомых ценителей маленьких зверушек, так что хоть заработаем себе на кружечку пыва!

— Даже не знаю, что меня сейчас больше пугает… — вздохнула бард, из под полуприкрытых век взглянув на заходящее за горизонт солнце. — …твоя безжалостность, или же твои странные знакомства. Ты точно обычный рыцарь, а не… скажем, рыцарь смерти?

— А-ха-ха! — полной грудью рассмеялась баронесса, уперев руки в свои стальные одоспешанные бока. — С теми ребятами шанс лишиться девственности был ещё меньше, поэтому я быстро от них ушла.

— В твоём стиле, — хмыкнула Лютик, в глубине души искренне посочувствовав своей несчастной подруге, которая до сих пор верила в любовь, и что хоть кто-то добровольно захочет заняться с ней сексом.

Пока же девушки общались, холм, силами одной бойкой лисички, потихоньку преображался. На очищенной от травы земле вырисовывались кривые линии, странные, похожие на детскую мешанину знаки, нелепые, вызывающие лишь приступ необоснованного стыда за чужие поступки символы.

Работа мистического зверя была трудна. Не раз и не два она начинала с громким визгом гоняться за собственным хвостом, стаптывая уже нарисованное, множество частей приходилось перечерчивать, от чего изображённая мешанина с каждым мгновением становилась всё более громоздкой, нелепой. Наблюдающие со стороны девы и присоединившаяся к ним девственный рыцарь уже не рассчитывали на удачный исход. Идея довериться лисице с каждым мгновением теряла свою привлекательность, но просто уйти они не могли. Наблюдая за магическим созданием, чей разум с каждой прожитой минутой всё глубже и глубже погружался в фыркающее, повизгивающее безумие, девушки не могли её просто так бросить. Не смотря на жизненные пути, наполненные несправедливостью, чужими и собственными страданиями, собравшимся на холме девушкам не были чужды сострадание и жалость. И потому они молча для себя решили, что останутся до самого конца этой неосуществимой попытки «призыва». Несчастную жертву больного разума они могли поддержать только так.

— Готово, тяф-ваф, готово! — прочертив потемневшей от грязи и пыли лапкой очередную незаконченную линию, разразилась довольными воплями на всю округу лисичка. — Кладите вещи! Ваф-фыр кладите по тяф-ваф-фыр и воу-уу-у!

— А-а-а, даже нализавшиеся настойками из гроксового дерьма шаманы вели себя нормальнее… — почесала свои сколоченные волосы варварша, но послушно положила около «магической» фигуры… дырявый носок.

— Мне её настолько жаль, что даже извращенцам продать рука не поднимается, — вздохнула бард, со своей стороны кладя исписанную незнакомым ей языком тетрадку, полную кривых зарисовок самых разных растений. — Но, разве, не лучше использовать кровь? Волосы или ногти, на крайний случай. Зачем тебе эти шмотки?

— Глупая! Глупая-глупая остро-ваф-фыр… — схватив зубами носок, потащила его в самый центр лисица. — Зачем тянуться к своим ногтям, волосам?! Когда они ваф-тяф, от них избавляются. Их срезают. Вещи ближе. Они нужны, к ним тяф, к ним фыр, их ваф-тяф и фыр-ваф!

— Ох, дайте этой несчастной сделать то, что она хочет, — тяжело вздохнула друид, опуская на землю очередную, принадлежащую её пропавшему спутнику и невольному любовнику мелочевку, выглядящую словно тёмный прямоугольник из неизвестного, но гладкого материала. — Тем более волосы, и прочие интересные штуки я уже собрала!

Все молча согласились с лесной волшебницей. Пусть выглядело безнадёжно, но несчастная лисичка имела право окончить свой сомнительный труд. И она его закончила. Начавшиеся с чужой жадности, переросшие в жалость чувства стали отличным подспорьем. Слыша в голосах едва сдерживаемое негодование, перемешанное с раздражением сочувствие, она мысленно потирала своими грязными и липкими от подлых помыслов лапками. Пусть жалеют, пусть терпят «убогую» остатками давно проданной или пропитой совестью, большего и не нужно. Прислушавшись к несчастному созданию, авантюристки невольно стали марионетками. Фигурами в древней как мир игре, где ни одной пешке не будет пощады, ибо король уже давно пал. Вот только после шаха и мата её партия не заканчивается…

— Эхе-хе, пора покончить с этим глупым представлением, зрителей у меня уже почти не осталось! — поддавшись порыву, полным внутренней силы голосом заговорила лисичка, как только принадлежавшие попаданцу вещи заняли ей одной ведомые места в мистической конструкции. — Да запечатлится моя воля в небесном огне и проведёт меня сквозь времена.

Отсутствие ставших уже привычными визгов удивило собравшихся чуть ли не сильнее, чем ударившая прямо с чистых вечерних небес фиолетовая молния, попавшая прямо в центр магической фигуры.

Словно постепенно наполняясь водой, магические линии озарили холм своим приглушённым сиянием, вот только источником было небесное пламя. Подхваченные порывом энергии, личные вещи попаданца медленно взлетели, а после закружились в стремительном вихре, создав посредине рисунка кривую, пульсирующую воронку.

— Именем своей мягкохвостости тяф-ваф-фыр… — торжественную речь несчастного создания была расколота очередными животными звуками. Фырча, скуля и повизгивая, лисичка ломанулась вперёд. Зайдя в пределы фигуры её тело тоже попало под воздействие неведомой силы. Испуганно повизгивающую зверюшку раскрутило, подняло в воздух, а затем резко отправило прямо в центр воронки.

Ошарашенные таким поворотом событий авантюристки не успели ничего предпринять, как в яркой вспышке воронка исчезла. Магия погасла. Посредине холма осталась лишь выжженная воронка, запах палёной шерсти, да разбросанные остатки обгорелых личных вещей несостоявшегося героя.

— Ох… чего так ярко то? — первой заговорила очнувшаяся после единоличного запоя эльфийка. Поднявшись с заботливо под неё подстеленных тюков, она, пошатываясь, огляделась. — Какого гоблина тут случилось?

— Либо подлое самоубийство… — ответила Лютик. — …либо болезненный обман. Дорогуши, планы немного меняются. Помимо нашего потерянного героя, ищем ещё и лживую зверюшку. Мне как раз сильно захотелось заиметь меховые стринги…

Чтобы там не происходило на поверхности, жизнь