– Ну, отрава – это сильно сказано, не яд же все-таки! Глупая она была – вот и все. Это надо же – ерунду такую затеять!

– София считает, что кто-то мог воспользоваться ситуацией и подсыпать что-нибудь похуже. И Гюзель стало плохо на пароме, и она упала в воду, а Семра потом обо всем узнала и либо покончила с собой, либо убийца решил от нее избавиться. Только вот Лили тогда не вписывается.

– Почему? Как раз она-то и вписывается. Выпила то же, что Гюзель.

– Лили отравилась таблетками. Таблетками, понимаешь? Их нельзя никуда подсыпать, она их целиком проглотила. И у Гюзель при вскрытии никакого яда или, скажем, снотворного не обнаружили, но ведь его и не особенно искали, правильно? К тому же тело не сразу нашли, я не знаю, могли ли следы остаться?

– Могли. Но если, как ты говоришь, никто этим не интересовался, то могли и просмотреть. А вот таблетки… ты поэтому спрашивала, что она принимала, да? Вы бы лучше мужа спросили, неужели он не знает?

– Говорит, что не знает. Иди сюда, здесь всего два человека, – Айше привычно устремилась к кассе, где хвост очереди был не слишком длинным.

– Зато ты глянь, сколько у них всего!

– А там вон старушки, у которых всего ничего, но они будут полчаса сдачу подсчитывать и вопросы всякие кассирше задавать.

– Ладно, стоим здесь. Почему бы этим старушкам не прийти сюда утром или днем? Нет, надо тогда, когда все с работы бегут, – ворчала Дилара. – Господи, неужели и мы такими же станем?

– Слушай, – вспомнила Айше, – а что такое с вашей Эминэ? Говорят, она вроде больна чем-то, а когда я спросила, куда она ходила в день смерти Семры, она тоже врача какого-то поминала, только очень неохотно.

– А, Эминэ, – отмахнулась Дилара, – это такая история… несколько лет назад началась. Она, насколько я поняла, решила подтяжку сделать или что-то в этом роде, словом, косметическое. А как она на операцию ляжет, чтоб никто не узнал? После этих операций на лице на люди ведь довольно долго не покажешься. Вот она и придумала пустить слух, что у нее рак. Причем ловко так пустила, через Семру, чтоб, мол, никто не узнал. Семра, естественно, первым делом ко мне, я бегу смотреть ее карту – а там ничего. О чем Семре и сказала, а сама еще Эминэ спросила: может, она еще куда-то ходила? Хотя при ее скупости она в частную клинику не пошла бы, всегда у нас лечилась и наблюдалась, но мало ли. Короче, Эминэ говорит мне, что Семра все выдумала, а Семре, что я все скрываю потому, что сама же ей неправильно диагноз поставила и что она якобы из-за этого позже начала лечиться. Ко мне этот слух уже потом, через год где-то дошел.

– И ты ее не убила?! Ничего себе, такие вещи рассказывать!

– Не убила, как видишь. Сначала, конечно, возмутилась, а потом подумала: это же глупость настоящая! Как я могу, спрашивается, диагностировать рак молочной железы, если я гинеколог? То есть я могу направить на маммографию и дать какие-то советы, но не более того. И нормальным людям это и так ясно, а на идиотов наплевать. Вот такие у нас у всех скелеты в шкафах!

Кемаль стоял у витрины и разглядывал книги, но повернулся к ним, когда они еще не подошли близко.

– Вы нас почувствовали на расстоянии или это совпадение? – спросила Дилара. – Не беспокойтесь, я сейчас пойду, не надо меня подвозить.

– Почему бы нет? Вы же недалеко живете, нам почти по пути. Я вас в витрине увидел, отражение, – ответил Кемаль, взяв у Айше пакеты.

– А я думала, ты на книги смотришь, – сказала она.

– И на книги тоже, – кивнул Кемаль.

– А еще критикуют нашу полицию, – улыбнулась Дилара, – а в ней вон какие профессионалы, как будто глаза на затылке. Может, вы уже все выяснили, Кемаль-бей? А то сил уже нет, от каждого шороха вздрагиваем!

– Нет, к сожалению, пока не выяснили. Сами видите, какая запутанная история. Идите сюда, я машину прямо у входа оставил, под землю не заезжал.

– Пользуетесь служебным положением?

– Конечно. А вы бы не стали? – улыбнулся Кемаль. – Разве я сейчас не на службе? Работаю с двумя свидетелями и при этом думаю. А думаю я, Айше не даст соврать, почти всегда о работе. Так что кладите свои сумки и поехали.

– Я был у Азиза, – сказал Кемаль, как только они высадили Дилару и проследили, как она зашла в освещенный подъезд.

– И что? Ничего, да?

– Ничего, – устало подтвердил Кемаль. – Только какое-то странное «ничего».

– В каком смысле? – заинтересовалась Айше. Азиз всегда казался ей невыносимо скучным, ничего странного, кроме недавно возникшего у них подозрения во взяточничестве, в нем быть не могло.

– Он нервничает, темнит, строит из себя оскорбленного, собрался кому-то звонить, но при мне не стал, а потом, видимо, не дозвонился. Номер раз пять набирал.

– А ты откуда знаешь?

– Так подслушал, конечно! Делов-то! Вышел из комнаты и у двери остановился. Он кнопками попищал, ничего не сказал, потом стал только на одну нажимать, перезванивать. Но без толку. Потом мы чай вместе пили, абла разве отстанет? И он все время какой-то дерганый был, и телефон при нем, в нагрудном кармане.

– А потом? – Айше чувствовала, что у мужа припасено что-то еще.

– А потом самое интересное. Вышел я от них, сел в машину, отъехал в сторонку. Смотрю – через пять минут эниште выходит, лицо каменное, и все в свой телефон тычет и тычет пальцем, и глаз с него не сводит. Сел в машину, минут десять сидел просто так. Я уж было решил, что он хотел посидеть спокойно, чтоб никто не приставал, вот и вышел…

– А почему он не на работе, интересно? – перебила Айше.

– Да у него отгул какой-то. Вроде ему опять куда-то в командировку ехать, они все суетятся перед выборами, я не вникал. Так вот он посидел, а потом вдруг как сорвется с места, еле успел за ним, чтоб незаметно было.

– И куда он?..

– Не перебивай, мисс Марпл! А поехал он, представь себе, почему-то в фирму по установке кабельного телевидения. И не в одну, – торжествующе закончил Кемаль. – Он их семь штук объехал по всей Балджове и Нарлыдере. Недавно только домой вернулся. Ясно?

– Что мне должно быть ясно? Ничего мне не ясно! – возмутилась Айше. – Что ты строишь из себя Пуаро? А, там же антенны, да?

– Вот именно! А в доме наших подружек как раз устанавливали антенну, соображаешь?

– Да… или нет, ничего я не соображаю! При чем тут антенны какие-то, ты мне можешь объяснить?

– Не могу, – вздохнул Кемаль. – И не смотри на меня так, я и сам не понимаю. Но ведь связь есть, должна быть, ты и сама сразу додумалась. Завтра еще денек за эниште нашим поезжу, а там посмотрим. Буду его уже не по-доброму расспрашивать.

– А вдруг это тоже совпадение? Может, его, к примеру, абла просила, чтобы он что-нибудь про эти антенны выяснил?

– И он именно сейчас поехал выяснять? А потом у них давным-давно все цифровые каналы есть, Азиз же болельщик, ему футбол нужен как воздух. Да и не поехал бы он в семь фирм – в семь! Ну, спросил бы в одной, максимум двух, как любой нормальный человек. Нет, все это он неспроста.