Олег вежливо поздоровался, прикладывая руку к сердцу, будтооно у него есть, старик ответил таким же старинным жестом, и снова копытастучат по высохшей земле.

Ближе к полудню дорога пошла вниз, странная такая впадина,словно исполинскую миску опустили с небес и вдавили по самые края, а потомубрали, оставив в земле абсолютно круглый овраг, в котором ничего не растет,везде только твердая красная глина, по крепости сравнимая с камнем.

Олег обеспокоенно оглядывался по сторонам, Барвинок тоженачала прислушиваться, откуда-то доносятся слабые крики, конское ржание, а ещевроде бы звенит оружие…

– Там дерутся, что ли?

Он кивнул.

– Еще как.

– Из-за чего?

– Кристалл Власти, – объяснил он. – Кто еговытащит из этой ямы, сможет стать властелином мира.

– Ого, – сказала она пораженно, – этосерьезно?

– Очень, – сказал он. – К сожалению, дожди иветры сделали свое дело… Тысячу лет вход был надежно закрыт, это недавноразмыло, какой-то пастух отыскал открывшийся вход, рискнул туда залезть…

– И не погиб?

– Повезло дураку, – ответил он раздраженно. –Но разболтал, где был, а когда слух дошел до настоящих искателей сокровищ,тут-то и всколыхнулось все болото… Кто только не едет сюда! К счастью, сперваначинают драться друг с другом.

Она смотрела с сомнением.

– Что-то мне кажется, ты не зря сюда приехал…

– Я только сделал небольшой крюк, – сообщилон. – А так вообще-то еду к Черному Магу. Не отставай!

Кони и так неслись галопом, рискуя сломать ноги черезупавшие сверху сухие деревья с торчащими острыми сучьями. Барвинок издалиувидела темную щель, волхв соскочил на землю уже возле нее и сразу же,пригнувшись, вошел вовнутрь.

Она с воплем бросилась следом, спотыкалась и падала, бежала,как ей показалось, бесконечно долго по длинному каменному ходу, а волхваобнаружила уже в большой комнате снимающим с каменной подставки блестящийкристалл.

– Все обезвредил, – бросил он сухо. – Но всеравно стой там!

Он опустил кристалл на каменный пол, с усилием поднял каменнуюглыбу, служившую прежде подставкой, и, к изумлению и ужасу Барвинок, с силойобрушил на сверкающее чудо.

Раздался треск, во все стороны из-под глыбы брызнулимельчайшие осколки. Камень медленно осел до пола, а фрагменты кристаллазасверкали красным огнем, словно искупались в своей крови, и начали медленногаснуть.

Олег отряхнул руки, лицо мрачное, сказал быстро:

– Все! Уходим.

Кусочки кристалла таяли на глазах, не оставляя следа. Олегбыстро пошел к выходу, Барвинок, не веря глазам своим, побежала следом.

У выхода беспокойно переступали копытами кони, звон металлаи яростные крики становились ближе.

Олег вскочил на своего вороного, протянул руку Барвинок, ноона сама вскарабкалась в седло быстро, как белка. Через мгновение они ужевыметнулись прочь из котлована, и только тогда она прокричала в исступлении:

– Идиот, что ты наделал?

Он повернул к ней голову, лицо все такое же мрачное, но вглазах злой блеск.

– И что я наделал?

– Как ты, – прокричала она, – мог? Ты мог быстать властелином мира!

Он поморщился:

– Всего-то?

Она ахнула:

– Тебе этого мало?

Он кивнул:

– Конечно, мало. Разве еще не поняла?

Она поперхнулась обвинениями, а он несся впереди суровый инемногословный, и она вдруг в некоем озарении увидела, как его волчья шкуратрансформируется в роскошную одежду немыслимого покроя, все в золоте идрагоценных камнях искуснейшей выделки, в руке не посох, а жезл власти, надкоторым в поте лица трудились лучшие ювелиры, на голове причудливая корона…

– Мы успели, – сказал он. – Хорошо. Страшно иподумать, что какие-то авантюристы нашли бы…

Видение исчезло, перед нею снова грубый и невежественныйчеловек, тупо проводящий в жизнь дикую и бесчеловечную идею. Он покосился в еесторону уже с нехорошей улыбкой.

– Дурак, – сказала она.

Он сдвинул плечами.

– Да, тех ты понимаешь лучше. Может быть, вернешься?

Она сказала зло:

– Они остались с пустыми руками! А женщины выбираюттолько успешных.

– Это да, – согласился он, ветер хватал его словаи пытался рвать на куски, но все равно она слышала ясно и четко. – Но онибудут и дальше искать подобные вещи. А я вот – нет. Значит, я совсем неуспешный.

Его конь все набирал скорость, уже и не галоп, а бешеныйкарьер, ее лошадка начала отставать, Барвинок смотрела неверящими глазами, какон все удаляется, расстояние между ними растет, она яростно завопила:

– Удираешь, гад полосатый?

Он оглянулся, его конь не сбавил бег, но странным образом еелошадка оказалась с ними рядом, и Барвинок снова ощутила себя маленькой ижалобной, когда мужчина вот так смотрит через плечо.

– Я беде навстречу, – ответил оннасмешливо. – А ты чего?

Она огрызнулась:

– Ты же сам сказал, я дура!

Непрямой ответ, как водится, тут же сбил его с толку, онпроговорил в затруднении:

– Ну, сказал…

– Так вот я в самом деле дура.

Он снова задумался, дубина, ну над чем здесь думать, явностарается понять женскую логику, ага, щас, умнее тебя зубы обломали, а самыеумные вообще пошли топиться.

Он коротко взглянул на небо, лицо стало озадаченным, будто ине он столько часов трясется в седле под жарким солнцем.

– Пожалуй… небольшой привал.

– Спасибо, – сказала Барвиноксаркастически, – да что уж мелочиться? Поехали и ночью, пока кони непадут. Или мы с них не попадаем. Где попадаем, там и остановимся.

Он подумал, глаза серьезные, в самом деле заколебался, новсе-таки покачал головой.

– Нет, отдохнем малость, но самую малость, а потом да,поедем. Ты права, нечего рассиживаться, как две вороны на дохлом лосе. А чтоночь впереди… разве мы не ездили по ночам?

Она стиснула челюсти, но сумела сползти с седла и не упасть,хоть и постояла, приходя в себя, держась за коня.

– Да, – проговорила она с усилием, голос хрипел,как у простуженной вороны, – ездить по ночам… такое счастье, такоесчастье…

Он сказал одобрительно:

– Ну вот, все понимаешь! Молодец. Будто и не женщина.