Неужели этот дурак разомлеет настолько, что позволит ей этосамое, гасить огонь в его чреслах, слова-то какие подобрала, дура! Не самапридумала, где-то услышала. С ее куриными мозгами ничего не придумать, номужчинам от женщины и не надо, чтобы придумывала. Им хватает, чтобы лежала.Главное, молча…

Барвинок поспешно достала еду, а то еще волхв этим займется,она вообще окажется задвинутой за край земли, а так хоть в чем-то хозяйка,волхв развел большой огонь, Инга просто сидела и глупо улыбалась, иногдавскидывала руки, поправляя прическу, это у всех женщин выглядит красиво, но,главное, ее исполинская грудь тоже приподнималась и опускалась, заставляя дажеБарвинок смотреть на нее, а про волхва так и говорить нечего, Барвинокстаралась даже не коситься в его сторону, опасаясь увидеть жадный мужскойвзгляд, направленный, увы, не в ее сторону.

Еще Инга время от времени зябко поводила плечами, словно всееще холодно, и грудь призывно колыхалась в стороны, колыхалась и колыхалась.Барвинок держала на лице застывшую улыбку, в желудке тяжелая глыба льда, с еекрохотной грудью лучше отсесть подальше, да некуда…

После ужина Олег основательно устраивался на ночлег, убиралсучки и веточки с земли, расстелил плащ, а когда лег, Инга сразу же собворожительной улыбкой опустилась рядом.

Барвинок поднялась и пошла к коням, без всякой нужды проверилаовес в их торбах, но чувствовала, как ее уши выворачиваются, чтобы слышать все,что говорится за ее спиной.

Олег бросил короткий взгляд в ее сторону.

– Гм… – сказал он громко и зевнул, –вообще-то мне его недавно основательно погасили.

– Кто? – спросила Инга с кокетливойулыбкой. – Это было еще в городе? Я сумею разжечь снова…

– Нет, – сказал он. – Перед тем, какподъехали сюда. Моя спутница решила, что я не должен ни на что отвлекаться и…по-дружески, только по-дружески, как ты понимаешь…

Барвинок застыла с открытым ртом от такой наглости. Онанабрала в грудь воздуха, чтобы взорваться, как вулкан, в котором тысячи леткопилась лава, но в мозгу мелькнула новая мысль, и она поперхнулась,раздираемая противоречиями.

Инга повернула голову, сияющие глаза нашли Барвинок.

– Дорогая, так ты все-таки…

Барвинок сказала резко:

– Нет!.. Ни в коем случае!..

– Но он сказал…

Олег вставил:

– Мы просто напарники, между нами нет тех связей, какмежду мужчинами и женщинами. Но иногда возникают ситуации, когда можем помочьдруг другу и в таких случаях, понимаешь?

Инга замедленно кивнула.

– Кажется, понимаю. Когда уж совсем чересчур… Ну тогдав этот раз эту тяжкую обязанность помогания я беру на себя. А ты, воинственнаяБарвинок, ложись и спи. Не волнуйся, к утру твой спутник будет полностью чистот всяких отвлекающих мужчину мыслей. И будет думать только о деле и великихподвигах!

Барвинок едва не скрежетала зубами, но улыбалась, улыбалась,даже сумела ответить таким же милым женским голоском:

– Думаю, нашему могучему защитнику лучше хорошовыспаться и отдохнуть.

– Он не устал, – возразила Инга. – Онсправился с колдуном моментально!

– Мы долго карабкались по горам, – пояснилаБарвинок.

Она легла с другой стороны волхва, взглядом и мимикой даваяему понять, что для нее отвратительно такое близкое расположение мужчины,лежащего и отдыхающего, но им в самом деле надо хорошо отдохнуть, толькоотдохнуть, и ничего больше. Он сам, если мужчина, а не просто самец, долженостановить эту наглую дуру с той стороны, что уже обняла его за шею, а ногузакинула, бесстыдница, ему чуть ли не на грудь!

Делая вид, что начинает засыпать, она следила за движениямиэтой грудастой дуры из-под приспущенных ресниц, как кошка за резвящимсяпоблизости воробьем. Та сперва игриво щекотала ему обнаженную грудь длиннымиресницами, потом начала медленно-медленно, шаловливо перебирая пальчиками,опускать ладонь по груди волхва, одобрительно и томно ощупывая и слегкамассируя выпуклые и широкие пластины грудных мышц. Барвинок с холодком в грудисразу представила, как вот будет вести пальцы дальше, еще дальше, еще, а потом…высокое небо, понятно же, где остановит ладонь, промычала, будто в полусне, исама вроде невзначай положила руку Олегу на живот, создавая баррикаду на путипродвижения поползновений наглой бабы.

Мелькнула запоздалая мысль, что та достаточно тупая ибесцеремонная, не остановит свою ощупывающую ладонь, а просто перенесет черезруку Барвинок, а там либо продолжит игривое сползание к уже разгоревшемусяпламени, даже она чувствует этот внутренний и рвущийся наружу жар, либо сразу…накроет ладонью этот огонь. Но самой решиться и перехватить инициативу или хотябы полностью перекрыть доступ – понятно как – не решилась, чересчур длядевственницы.

И без того, хотя она и притворяется изо всех сил, что ужепочти спит, даже ногой подергала, вроде нечаянно толкнув волхва в бедро, но тотвряд ли поверил. Лежит, гад, довольный, как стадо кабанов на поле с желудями.

– Какой ты горячий, – услышала Барвинок жаркийшепот спасенной дуры, ну зачем они здесь остановились, зачем. – И какие утебя могучие мышцы… И твердый, как из дерева, живот…

Ее пальцы коснулись ладони Барвинок. Барвинок вздрогнула,сильно пнув коленями Олега, вроде проснулась от неприятного прикосновения,сонно пробурчала:

– Давайте спать!.. Все!.. Слышите? Ночь скоро кончится.

Инга притихла, Барвинок настороженно прислушивалась, однакодура в самом деле вскоре расслабилась и сладко засопела, удобно устроив головуу Олега на плече и обхватив его за шею. Барвинок с сильно колотящимся сердцемвыжидала, но вскоре заснул и волхв. Она ощутила, как медленнее бьется егоогромное сердце, мерное тепло разлилось по всему телу, он лежит расслабленный,но все равно твердый, как камень, за годы странствий растерявший последние каплижира.

Она так и не сомкнула глаз всю ночь. Точнее, веки опустила идаже зажмурилась, но слышала каждый шорох, каждый вздох, а когда огонь началприпадать к земле, поднялась и подбросила хвороста. Пламя отбросило тьму задеревья, там метнулись густые тени, затрещали веточки, а ветер донес запаххищных зверей.

Она посмотрела на спящего волхва. Спасенная дура с большимкоровьим выменем так и осталась с головой на его плече, прижалась грудью,обняла рукой и закинула на него ногу, а он спит с довольной ухмылкой напорочной мужской харе, что-то видит во сне. Возможно, продолжение, когда этадура старается перед ним выполнить все свои обещания…

Затем с другой стороны тьма сгустилась настолько, что дажеслегка потеснила круг света. Там проступила человеческая фигура, стала четче,ярче, но неизвестный кутался в темный плащ, скрывающий фигуру, лицо спрятанопод широким капюшоном.