хотела замуж… боялась… мама не торопила. Бабка только ворчала, что я порченая… ну да пускай. Я не слушала. А тут вернулась Антонина… и пришла ведь. Посмотреть пришла. Вся такая из себя… красивая. Она старше бабки, но та – старуха старухой. Антонина же в новом платье. В золоте. Смотрит и смеется… и на всю улицу так и сказала, что, мол, поперек горла встало тебе чужое счастье. И ушла… бабка после этого прям вся умом двинулась. Орать стала. Маму обвинять, меня… колотить пыталась, только я клюку забрала и саму поперек хребта перетянула. Тоже визгу было…

- Не помогло? – спросила Зима тихо.

- Как сказать… меня она трогать боялась. Но я ж работаю. Она мамку изводила. Нытьем. Придирками. Сядет и бубнит, бубнит, что мама криворукая, что ни на что не годная, сына не родила, дочки уродливые… Маме тогда ещё плохо становилось. Я уговаривала её пойти провериться, а она всё отнекивалась… и бабка туда же, что все болезни – от грехов. Что молиться надо. Каяться, тогда и болезни отступят. Сама-то здоровая… видно, от большой праведности, - эти слова Зиночка выплюнула. – Мама и слушала… молилась, постилась…

Чувствовала за собой вину.

Не каждому дано убивать, так, чтобы без душевных тягучих переживаний, без сомнений и совести, которая будет терзать день за днем, увеличивая груз вины.

И ту женщину…

Было жаль?

- Когда… мама просто упала… в церкви, я… я забрала её сюда. Силком. Заставила. Сказала, что если она не послушает, то я уйду из дому. Просто возьму… я бы не ушла! Никогда… но она согласилась. Только поздно было. У неё рак. Там, внутри… её жрал. Милочка сказала тогда, что не справится. Предложила в губернский госпиталь отвезти. Сама бы и повезла, но мама отказалась. И мне запретила. Сказала, что раз Господь положил, то таков её удел. Она… она будто обрадовалась даже. Почему?!

- Потому что решила, что её наказывают за убийство мужа, - сказала Зима. – С людьми… такое бывает.

- Но лекарства я её пить заставила… когда боли начались. Милочка… она сказала, что боли будут нарастать, что лекарства помогут как-то. Я и давала, - Зиночка закрыла лицо руками. – Почему она… почему не старуха… не Тонька… Тонька в госпиталь пришла. Сперва меня будто и не замечала. Тут освоилась скоренько. Одно-другое… к Милочке подход нашла… Милочка только рада была, что кто-то взялся порядок наводить. С завхозом нашим Тонька быстро задружилась. На двоих воровали… плевать. Главное, что она находила тех, кто к Милочке приходил, чтобы…

- Избавиться от ребёнка?

- Да. Милочка… она была против… а Тонька бралась. И плевать ей было, кто и что… лишь бы платили. И на срок тоже плевать. Она… на любом могла.

- Ты за ней следила?

- Бабка успокаивалась, когда я ей рассказывала, как Тонька в больничке полы моет, - Зиночка провела пальцами по лицу. – Я знаю, что у неё диплом был. Врача… она мне сама их показывала. Она… у неё возраст. И руки уже не те. Она меня позвала. Предложила… помощь… денег… сказала, что если в Петербург маму увезти, то… там лучшие целители, те, которые самого Императора лечат… что и маму сумеют. Что это просто Милочка дальше своего носа не видит… вот… а я… я могу помогать. И зарабатывать… многое она мне не доверяла… уколы там. Растирания. Припарки. Свечи катать восковые. Пилюли. К ней же не только за змеиной водой ходили…

- Что это вообще такое? – спросил Бекшеев.

- Змеиная вода? Это… средство. Там змеиный яд тоже имеется, но малость. В основном травы. Разные… яд… они убивают плод. Взрослому человеку много яду надо, а ребенку что, он махонький… он отравляется и тело тогда само его исторгает. Ведь бывает такое, что беременность перестает развиваться, что дитё внутри само умирает…

- То есть, женщины приходили к Антонине и она…

- Зависит от срока. Если небольшой, то сама бралась за чистку. Укол делала, потом операцию… пару часов давала полежать, смотрела, чтоб не было кровотечения или ещё каких проблем. Я после провожала домой… ну и там, если любопытный кто находился, говорила что-то, что мы гуляли или обсуждали чего по бабьим делам… все ж знали, что я в госпитале работаю. Верили…

- А если…

- Если срок большой, то плод сперва умертвить надо было. Она давала змеиную воду… потом через день или два начинались схватки… и если не начинались, тогда Антонина колола что-то ещё… ну и чистила уже так… говорила, что это самый безопасный способ…

- А ты…

- Я спасала их, - снова повторила Зиночка. – Спасала…

Глава 37 Чешуя и перья

Глава 37 Чешуя и перья

«Издревле люди испытывают к змеям отвращение небывалое, страх подспудный, по мнению многих происходящий от памяти души об утраченном рае и Змее…»

Народные легенды и суеверия

Безумие всегда разное.

Я начинаю привыкать к этому.

У нынешнего – печальные глаза. И взгляд несчастный. Волосы кудельками, высветленные до какой-то снежной белизны. У него опущенные уголки губ и пальцы, которыми оно губы трогает, будто пытаясь вернуть потерянную улыбку.

- Спасала… - повторила Зиночка. – Я их спасала.

- Женщин?

- Всех… они вместе уходили. С мамочкой… я видела… и как они плакали, те женщины… и что пить отраву не хотели. И что им плохо…

- Первая была Тихарева?

- Анна… да… она приходила к Тоньке три раза… и приносила деньги. Тонька взяла… договорилась, а Анна не пришла… и потом второй раз. А на третий Тонька сказала, что или она решается, или Тонька руки умывает. Что дальше уже ждать – совсем опасно. Тогда она и решилась. Пила и плакала… пила… говорила, говорила, как ей жаль, как любит она… что не может иначе. Тонька и попросила меня проводить. Приглядеть. Зелье это… от него голова кружится. Мы шли, а она мне говорила… говорила и говорила… и плакала… и что хотела этого ребенка, но никак ей с ним… и что лучше бы ей умереть… она бы тогда счастливой…

- И вы её убили.

- Да, - просто ответила Зиночка.

- Как?

- Дала по голове камнем. Мы через лес шли, я споткнулась. Какой-то камень на дороге. Я хотела отбросить, просто отбросить, чтоб другой не споткнулся. А потом в руку взяла и