по трассе ехать, то сворачивать надо на третьем или четвёртом перекрёстке от кладбища.

– Показать сможешь?

– Смогу.

Поговорив с задержанным ещё пару минут, Илья возвратился к оставленному с другой стороны бэтээров бандиту. Он застал того сидящим на коленях всё в той же надвинутой до подбородка шапке. Оба стоявших рядом бойца обернулись к подошедшему.

– Он готов. – произнёс один из них и, слегка толкнув того носком ботинка в плечо, скомандовал – Рассказывай!

Было слышно, как чеченец шумно вдохнул воздух.

– Стреляли братья Эдильбиевы – Аюб и Ваха. Живут вверху, в той стороне села. Ещё Тасуханов Хамзат и братья Арсаевы – Магомед, Абубакар и их младший, недоносок, Хизир. Все вахаббы. Отец их, сволочь, несколько месяцев назад убит, а эти всё продолжают… Самый активный из них – Хизир. Ему лет тринадцать – пятнадцать. У всех «тюльпаны» – автоматы с короткими стволами. Они меня насильно заставили.

– Ты стрелял?

– Нет. Я у них наблюдателем был. У въезда в село со стороны роты корову пас и о всех передвижениях по рации передавал.

– Кому передавал? Что за рация и где она?

– «Кенвуд». Я по ней с Андроном на связь выходил. Ему же её и отдал потом.

В последнее утверждение Илья не поверил. «Жаль, что не нашли рацию. Скорее всего в доме где-то лежала, – с досадой подумал он – Сейчас уже, пожалуй, поздно. Перепрятали бабы». Возвращаясь мыслями к допросу, он спросил:

– Кто такой Андрон?

Чеченец ответил не сразу:

– Командир этого отряда. Живёт в той стороне села. Примерно там же, где бой был. Настоящее его имя – Харон. Он раньше наркоманом был, вот ему в очередной раз, когда вдоволь накололся, видение было как будто. Рассказывает, что откровение ему снизошло, что в прошлой жизни он имя «Андроник» носил. А в этой жизни, говорит, мне предназначение пророком быть. Тоже вахабб, сволочь.

– Кто солдата убивал?

– Он добивал. Сам. Остальные отказались, а Харон стрелял и смеялся…

Из дальнейших расспросов выяснилось, что живёт Харон с матерью, двумя братьями и женой старшего в доме у перекрёстка двух уже известных спецназовцам улиц. На одной из них постоянно квартируют арабы, практически через каждый дом. Хароновский двор с двух сторон огораживает высокий кирпичный забор. Засада была и бой вёлся в квартале, примыкающем к домовладению этого новоявленного «пророка». Засаду устроили всего десяток человек, хотя отряд его насчитывает до четырёх сотен. Единого командира, как это часто случается среди чеченцев, у данного отряда нет. Харон среди нескольких главарей имел наибольшее влияние. Но перед самой засадой бандиты рассорились из-за сущего пустяка. Накануне в одном селе у колхозников отобрали трактор и не сошлись в разделе вырученных за него денег. В результате Харон остался с непосредственно подчинёнными ему четырьмя десятками отморозков, из которых для засады отобрал самых активных и преданных. Из принимавших участие в бою бандитов в селе никого не осталось, почти все попрятались в соседних населённых пунктах у родственников и знакомых – первой же ночью после утренней засады ушли по пересекающему село водоканалу. Масхадовцы, ахмадовцы и прочий сброд также успели покинуть места своих отсидок. Фактически здесь осталась лишь малая часть бандитов, уверенных в своей безнаказанности. Но и они, поняв, что русские на этот раз за село взялись всерьёз, вынуждены были каждую ночь менять места пребывания. Днём слонялись в людных местах – на улицах, тупиках или на шумном рынке.

– Тех, кого сюда с тобой привели, знаешь?

– Нет. Нас в разных машинах везли, наверное. Я слышал, что кого-то рядом на землю ложили, но разговаривать нам не дали.

Илья назвал несколько известных ему фамилий и имён боевиков, расспрашивая об их адресах и принадлежности к тому или иному отряду. Среди них упомянул и о задержанных Усумовых.

– Али – не бандит. Он в колхозе работает, на огороде у себя возится. Он честный, потому и бедный. А сын его – Идрис, с хароновцами связался. Он со своей стороны села за подходами наблюдает. Заодно докладывает, кто из соседей чем дышит. Он со своим дружком, ублюдком Хизиром Арсаевым, в машине сидел, за которой солдаты перед боем погнались. Он же с Хизиром по домам бегал и предупреждал всех, что сейчас русских здесь убивать будут.

– Идрис в солдат стрелял?

– Нет – покачал головой чеченец после некоторого раздумья.

– Усумовы – вахаббиты?

– Нет. Про младшего сейчас не скажу, а отец его – мусульманин, с вахаббами не связывался никогда. Я бы тоже не связался, но Харон угрожал мне. Говорил, что если не буду делать так, как он говорит – расправится с моей семьёй.

Илья задал ещё несколько вопросов об отряде Харона и других трёх квартируемых в селе. Выяснилось, что оснащены бандиты довольно неплохо. Так, помимо наличия у каждого хароновца автомата с глушителем, в отряде имелись снайперские винтовки, пулемёт и гранатомёты. И всё же снаряжение ахмадовцев, масхадовцев и абударовцев ещё более превосходило по количеству гранатомётов, гранат к ним и прочим боеприпасам. У них имелась даже пара самодельных миномётов. Словом, развернулись «чехи» в селе основательно и у спецназа работы было много. Илья перекинул через плечо оставленный на время автомат и повернулся к ожидающим рядом солдатам.

– В отстойник его. С ним хватит.

Бойцы пинком подняли на ноги сникшего ичкера и, по прежнему не давая выпрямиться, повели прочь. Илья снова направился вдоль ряда бронированной техники. Приходилось возвращаться к молодому «крысёнышу». Дождь к этому времени перешёл в хороший ливень. Под порывами ветра струи воды били по растущим на глазах, пузырящимся лужам. Одежда под «эркой» промокла. Добравшись до места, «Дракон» застал ту же картину. Рядом с валяющимся в грязи подростком с по прежнему невозмутимым видом стоял боец. Нескольких минут хватило, чтобы из беседы с Идрисом получить сведения о задержанном в другом доме бандите. Как и ожидалось, несчастной «овцой» тот всего лишь прикидывался. Кроме роли соглядатая, он выполнял поручения по закладке фугасов у дорог, чем занимался довольно успешно. Участвовала эта «овца» и в недавней засаде.

– Ну а ты где был? – сжал плечо подростка допрашивающий.

– Дома сидел. Я на улицу редко выхожу, отцу с матерью помогаю. Я не такой, как Хизир.

– А какой?

– Я на огороде работаю, мать слушаю. Не ругаюсь, на улицах допоздна не засиживаюсь…

Илья молча слушал ноющий голос парня. Было ясно, что перед ним пособник бандитов. Через пару – тройку лет он заматереет и, скорее всего, как и большинство его земляков, станет вымогать, убивать и насиловать по всей матушке – России. Но это потом. А сейчас… А сейчас перед ним лежал промёрзший, промокший насквозь подросток, «ломать» которого просто не поднималась рука. «А может, ему хватит сегодняшних приключений… Может, одумается за эти дни? – терялся в раздумьях Илья – Ладно. Пусть живёт».

Из-за набравшего силу ливня допрос пришлось прекратить. Когда он добрался до своей палатки, было четыре утра, но начальник разведки не спал. Увидев вошедшего, он сел на кровати.

– Ну как, есть что-нибудь?

– Есть. У меня не может не быть! – не упустил случая похвастать Илья.

Подбросив дров в остывающую «буржуйку», он снял промокшую под дождём «эрку» и развесил её вместе с маской на протянутом над печкой телефонном проводе. Затем, подозвав «Филина», он развернул на своей кровати карту.

– Тех двоих –