по уголовному делу потерпевших и очевидцев, естественно, не находилось. Все растерзанные или просто убитые бандитами военнослужащие и мирные жители были, как правило, русскими, а расправа над ними среди чеченского населения преступлением не считалась. Посему даже те из чеченцев, кому лично в убийствах, изнасилованиях и грабежах русского населения участвовать не приходилось, своих бандитов выдавать российским властям желанием не горели. Даже установленных каким-то образом очевидцев заставить свидетельствовать против пойманного преступника – чеченца возможно было бы только под пыткой. Но на дворе – просвещённый двадцать первый век, мрачное средневековье со своими законами инквизиции давно «канули в лету», и добытые с «пристрастием» доказательства таковыми в судебном процессе в расчёт не принимались. Напротив, при обнаружении фактов насилия при сборе последних, деятельность силовиков была чревата такими последствиями, которым не позавидовал бы видавший виды уголовник застойного периода.

Личный состав отряда всё это прекрасно осознавал. Тем не менее добросовестно, помещение за помещением, методично обследовались все проходимые в заданных кварталах домовладения. Надеялись найти хотя бы схроны с оружием, но затрачиваемые днём время и усилия, почти никаких результатов не приносили. Основная работа начиналась ночью. Из допросов «выдернутых» в ходе ночных мероприятий оставшихся в селе боевиков и их активных пособников вырисовывалась общая картина.

С каждым ночным выездом Илье всё явственнее представлялась настоящая обстановка в селе: данные и места жительства ярых вахаббитов и прочих боевиков, командиров отрядов, их количество и численность. К сожалению, данные эти были запоздалыми. Спецназ приступил к своей задаче после бегства большинства бандитов из села. Но положительным было то, что нарабатываемая сейчас информация способствовала успешным действиям отряда при последующем, неожиданном посещении этого муравейника. Исходя из полученных уже данных, можно было действовать по конкретным адресам, изучив подходы к ним и маршруты движения, и самое главное – зная, какая сила здесь противостоит. Илье уже были известны количество и примерный состав верхушек абу-даровского, ахмадовского и непосредственно масхадовского отрядов. Не было сведений лишь о самом «отвязанном», недавно образованном отряде. По имеющейся в распоряжении особистов скудной информации о нём явствовало, что насчитывает он до четырёх сотен человек. В их числе арабы и чеченцы из жителей других районов Чечни. И ещё: часть этого отряда и устроила засаду на федералов четыре дня назад. Прежде всего необходимо было наказать этих бандитов и Илья основное внимание сосредоточил на получении информации о них.

Проверка последнего, добытого на очередном допросе адреса проживания ахмадовца, завершилась задержанием мужчины и юноши. Оба они оказались дальними родственниками разыскиваемого и утверждали, что он ушёл с отрядом в ночь после устроенной в селе засады. Информации об участии троюродного брата и племянника бандита в нападениях на войска и органы власти, у Ильи и параллельно работающих в селе фээсбэшников не было, но тем не менее особист счёл необходимым уделить время и им. Больше часа он совместно с коллегой из другого отряда допытывался то у одного, то у другого о новых адресах бандитов, схронах и средствах передвижения. Старший подтвердил лишь имеющуюся информацию о наличии на северной окраине села дома якобы погибшего эмира, в котором периодически собираются на совещание главари мелких бандитских групп. Дом этот накануне уже показал захваченный в результате предыдущей ночной операции боевик, но своим присутствием спецназовцы его ещё «не почтили». Младший оказался более разговорчивым. Не растягивая удовольствия, он на двенадцатой минуте «ознакомительной» беседы рассказал об оставшемся в селе боевике из отряда, навязавшего бой группе солдат бригады внутренних войск и милиционеров при очередном посещении последними этого села. Парень показал на карте расположение дома, где в настоящее время прячется боевик. Дом принадлежит владельцу и водителю маршрутки. Кроме этого, хозяин имеет ларёк в районе сельского рынка, где торгуют его жена и невестка. Уровень жизни у чеченца – выше среднего, соседи считают его богатеем и слегка недолюбливают. Даже на фоне отнюдь не бедных окружающих построек, дом его отличается добротностью и размерами.

– У него забор в два человеческих роста из красного кирпича. В нём трое металлических ворот на всю высоту. Во дворе перед домом зиндан, но он сейчас пуст. Там раньше раба держали, но неделю назад он умер.

– Что же с ним случилось? – уточнил Дима – особист из другого отряда.

Допрашиваемый сделал паузу, затем нерешительно продолжил:

– Не знаю, то ли сыновья хозяина убили, то ли от болезни умер…

От удара в грудную клетку тело чеченца подалось назад, над самым ухом сидевшего на коленях парня зазвучал перешедший в крик голос:

– Так умер или убили? Вспоминай точно, сволочь!

– Убили. Сыновья хозяина забили за что-то, вахаббы… – юноша грязно выругался и продолжил – Труп побоялись за село вывозить – ваши солдаты как раз с милиционерами по селу разъезжать стали, так они его во дворе пока закопали, рядом с разбитым Уралом. Из земли от трупа вонь уже идёт, как зайдёшь – сразу чувствуется… Вы меня не бейте только! Я фруктами занимаюсь, никуда не лезу! Овощи с отцом в теплице выращиваем…

– Никто тебя бить не будет. Если, конечно, провалов памяти у тебя больше не обнаружится. Где сыновья сейчас? – напирал Илья.

– Они оба вахаббы, в отряде Ахмадова – зачастил юный «мирянин» дрожащим голосом – Но их сейчас нет. Они с отцом ещё утром, перед самой засадой, в село, что за лесом, выехали. Там теперь только жена хозяина за домом присматривает, да боевик из другого отряда ночует. Он младшего сына хорошо знает. И живёт где-то в том же районе, но дома у себя появляться боится. Днём стоит вместе с толпой на рынке или с другими мужчинами на улицах, а ночью прячется у этих вахаббов… – допрашиваемый снова выматерился – Мне бы в руки автомат, я бы этих Шалыговых всех перебил бы!

– Успеешь ещё! – переглянувшись с Димой, заверил парня Илья – Отроешь закопанный на огороде ствол и стреляй, сколько хочешь. Если придётся… Раб забитый давно у этих Шалыговых содержался? Что о нём знаешь?

Сидящий на камнях парень пожал плечами:

– Молодой такой. Солдат или из России привезённый – не знаю. Русский какой-то.

– Понятно, что не чеченец! – зло усмехнулся Илья. Помолчав, кивнул ожидавшим рядом двум бойцам: «На фильтр его. Вместе со старшим!»

Он спустился вслед за Димой с крытого борта автомобиля и зашагал с ним к себе в палатку. Моросил дождь, под берцами чавкала тягучая грязь. Край неба с востока начал бледнеть – ночь уступала место раннему утру. В палатке было сыро и холодно. Растопив «буржуйку», Дима плюхнулся на кровать и, потянувшись, спросил:

– Что думаешь с этими делать, Илья?

– Пока пусть на фильтре попарятся, а там посмотрим. Если в дальнейшем информации на них не поступит, пусть живут.

Затем, взглянув на закутавшегося в одеяло начальника разведки отряда, предложил:

– Давай поспим пару часиков, Дим. Завтра, вернее сегодня, потешные зачистки с ментами, а ночью ещё потрудиться придётся. Проверю я эти адреса. Они как раз в одном районе, и ещё где-то там третий – два брата Дугушевых между ними жить должны.

– А я этой ночью в другой стороне села рядом с фэшниками поработаю.

Адреса второго эмира отработать хочу. И Сугатиевых ещё раз навещу – авось застану кого.

Жар от печки заполнил всё пространство палатки и вскоре её обитатели погрузились в мягкие обволакивающие объятия зыбкого сна.

Через три часа всех разбудили. Умывшись и приведя себя в порядок, Илья добрался до столовой. Собственно, столовой назывались несколько стоявших рядом столов с придвинутыми к ним наспех сколоченными скамьями. В пяти шагах от них, у полевой кухни хлопотал повар, разливая в протянутые миски плоды