Они сцепились на земле, махали руками, были видны отблески магии теней, и они не позволяли разобрать, что происходит.

Я бросилась за ней через долю секунды после ее движения. Но к тому времени их схватка уже превратилась в кровавое месиво. Сначала Мише навалилась на него, нанося дикие удары, красно-черная кровь забрызгала ее лицо, а затем и мое, когда я ринулась к ним.

Затем, едва я оказалась на расстоянии удара, он повалил Мише на пол, с рычанием приблизив кинжал к ее лицу.

Все мысли о дипломатии, союзах или надвигающейся войне исчезли.

Я накинулась на него, оттаскивая его от нее. Он быстро пришел в себя, отшатнулся, повернулся ко мне. Я держала меч наготове, чтобы пронзить его грудь.

Но прежде чем я успела это сделать, Мише прыгнула на него.

Это был невероятный удар, даже по меркам вампирской скорости и силы. Точный, быстрый, мощный.

Она даже не колебалась, когда ее клинок пробил ему грудную кость. Это было так изящно красиво, что уродливый удар его тела о стену привел меня в ужас.

Она вогнала меч в него на всю длину, но все равно продолжала толкать, прижимая клинок к стене, и они сближались. Ее лицо было неузнаваемо, это была маска ярости, остатки золотого макияжа превратились в линии чистой ярости.

Тенерожденный не моргнул и глазом, когда умирал.

А когда его не стало, его глаза продолжали смотреть прямо на нее.

Она продолжала наступать, несмотря на то, что клинок уже был вмурован в стену. Ее некогда великолепное золотое платье теперь было залито черным цветом.

Тишина вдруг стала оглушительной, только дыхание Мише было тяжелым и дрожащим. Ее била крупная дрожь.

Я дотронулась до ее плеча.

Она задохнулась и попятилась назад, закрыв рот руками. Меч так и остался торчать в стене, насквозь пробив тело принца.

— О боги, — вздохнула она. — Я… О боги. Что я только что…

Она только что убила принца Дома Тени.

Холодный страх овладел мной.

Я засунула его куда подальше, под более насущные дела.

— Мы не можем сейчас об этом беспокоиться…

Но Мише повернулась ко мне, и что-то в ее взгляде заставило меня задуматься.

Я узнала этот взгляд. Он был глубже, чем бешеное потрясение от неожиданного убийства.

Возможно, такое же выражение лица было у меня в ту ночь, когда я в слезах прибежала в спальню Винсента после того, как мой возлюбленный изнасиловал меня.

Мой рот был закрыт.

Я вспомнила выражение лица Мише, когда она увидела принца на свадьбе. И я поняла. Мне не нужно было спрашивать.

Но она все равно задыхалась:

— Это он…

Тот, кто забрал ее в подростковом возрасте. Кто Обратил ее против ее воли. Кто бросил ее умирать, когда она была больна.

Теперь я понимала, почему Мише привели сюда, в эти комнаты. В уютное и привлекательное место, а не в неприятные подземелья. Она была подарком, возвращенным своему создателю. Сувенир, чтобы сохранить благосклонность иноземного принца.

Мой взгляд переместился на тело принца, которое медленно обмякло под ударами клинка, отбросившего его к стене. Я поборола непреодолимое желание плюнуть на его труп.

К черту дипломатические вопросы. Я не могла заставить себя пожалеть об этом.

Я схватилась за рукоять ее меча и выдернула его из стены и из трупа, который с глухим стуком упал на пол. Я протянула ей оружие.

— Мы нужны Райну.

Это было все, что мне нужно было сказать.

Она моргнула, вытирая почти выступившие слезы. Ее челюсть сжалась. Она кивнула и взяла меч, кровь принца капала на кафельный пол.

— Пойдем, — сказала она.

МЫ БЫСТРО ПРОДВИГАЛИСЬ по туннелям. Я молилась за то, чтобы обнаружить Райна в месте нашей встречи — на стыке двух путей, где мы в последний раз разделились. Но когда мы спустились по последней лестнице, нас не встретило ничего, кроме двух темных коридоров.

Ужас сковал мой живот. Но я не колебалась.

— Туда, — сказала я Мише, и мы вдвоем понеслись по следующему пути, который привел бы нас в подземелья.

Я поняла, на что мы нарвались, еще до того, как мы подошли к двери. Мише услышала это раньше, чем я, благодаря своему превосходному слуху, но звуки быстро становились громче, отдаленный гул ударов и ворчания проникал сквозь стены.

Я знала, как звучит насилие.

Вскоре мы обе уже бежали, отказавшись от скрытности в пользу скорости. К тому времени, когда мы добрались до двери, уже почти не оставалось сомнений в том, что происходит за ней. Туннель вывел нас в коридор, расположенный сразу за подземельями, и нам потребовалось ощутимое усилие, чтобы заставить себя замедлиться. Звуки стали и плоти и эхом отражались от каменных стен.

Спустя три длинных шага, и я оказалась за углом.

Движение. Охранники. Сталь.

Тела.

Кровь.

Райн.

Я едва успела заметить все это, как бросилась в бой.

Мой меч наткнулся на спину одного из стражников, целясь прямо в сердце. Лезвие прорезало плоть так легко, без особого сопротивления. Райн отбросил от себя тело, встретившись с моими глазами лишь на долю секунды, прежде чем ему пришлось переключить внимание на другого воина, бросившегося на него.

В тот момент, можно было передать очень многое, миллион оттенков облегчения.

Раненый Райн боролся с пол дюжиной стражников, а может, даже больше с помощью своего Астериса пока мы не добрались до него.

Теперь все изменилось.

Я забыла, как хорошо сражаться рядом с Райном. Как интуитивно мы понимали друг друга. Как он следил за моим телом, даже не наблюдая за ним, предугадывая каждое движение, дополняя его. Это было похоже на то, как будто я снова влезла в удобную одежду.

Удар за ударом сливались воедино, мое сознание исчезало, оставаясь в ожидании следующего движения, следующего противника. Мой Ночной огонь вспыхнул на моем клинке, а Астерис Райна — на его, наши свет и тьма переплелись.

В одиночку ему было трудно. Вместе мы были катастрофически сильны.

Прошли минуты, и последнее тело упало.

Я выдернула клинок из еще дергающегося стража и повернулась к Райну.

Он заключил меня в объятия, я даже не успела открыть рот, его лицо зарылось в пространство между моей шеей и плечом.

И так же быстро он отпустил меня, оставив меня слегка пошатнувшуюся.

— Для чего это было нужно? — спросила я.

— Это все твое бесконечное очарование, — ответил он.

Затем он увидел Мише и замер. Его глаза расширились при виде ее окровавленного платья.

— Где ты была? — спросил он.