и любовь его объемлет все вокруг; он добр, и цели его благородны. Благодаря ему будет покончено с казнями. Его пришествие — благословение, ниспосланное народу кротов. И счастье наше — жить в ту эпоху, когда ему назначено появиться.

Они смотрели на него, как завороженные. Он говорил громко, горячо, и его слова будили эхо под каменными сводами моста...

Затем Триффан благословил их всех. Как и подобает писцу, он прикасался к каждому, при этом произнося его имя: «Благословляю тебя, Алдер, благословение да пребудет с тобою, Тайм...»

— Поверь мне, он — не простой крот! — шепнула брату Тайм, и тот с ней согласился.

В темноте Тайм прижалась боком к Спиндлу, и он не отстранился.

— Ты что, боишься меня? — спросила она.

— Нет, — просто отозвался тот.

Она взглянула на его слабые когти, на ввалившиеся бока, сердце ее странно сжалось, и она чуть смелее произнесла:

— Тогда скажи мне, отчего ты дрожишь?

— Не привык, чтобы до меня дотрагивались, — пытаясь скрыть смущение, с вызовом сказал он.

— Но тебе ведь не больно?

— Нет,— проговорил он, сам прижимаясь к ней.— Кажется, нет.

— Так когда отправляемся? — раздался громкий голос Скинта.

— Прямо сейчас, — отозвался Триффан.

Он повернулся, вскарабкался на берег рядом с мостом и по его просторной поверхности повел маленький отряд в дальний путь — к Данктону.

Часть III. Данктонский Лес

Глава двадцать первая

Данктонский Лес — самая восточная из Семи Древних Систем кротовьего мира и, как была во время событий, описанных в Данктонских хрониках, так и осталась вплоть до настоящих дней, — самая любимая.

При этом и сегодня она продолжает быть наиболее таинственной из семи, поскольку находится в естественной изоляции и отрезана от других систем. С трех сторон Данктон окружен большим изгибом Темзы, с четвертой границей ему служит гигантское шоссе ревущих сов, которое кроты-путешественники избегают пересекать. Пройти же под ним трудно, ибо единственный путь — это огромный, отдающий гулким эхом тоннель, по которому водят коров и которым кроты опасаются пользоваться, ощущая себя слишком на виду.

Сам древний Лес расположен на холме, что величественно возвышается над обычными для этой части страны глинистыми речными долинами. В верхней части Леса растут буки и ясени, а на склонах пониже — дубы. И река, и шоссе довольно далеко, так что кроты Данктона редко слышат ревущих сов и никогда не подходят к реке. К западу лежат Луга, где тоже обитают кроты. Они не дружат с кротами Данктона, хотя и живут на их земле.

Когда родители Триффана, Брекен и Ребекка, были молодыми, большая часть действующей системы располагалась на северном, более пологом склоне. Сам же Камень, которым славен Данктон, камень, чья священная мощь сделала Данктон одной из Семи Систем, стоял в центре площадки среди высоких буков на вершине Холма, охраняя заброшенные ходы погибшей и всеми забытой Древней Системы.

Именно на эти ходы обратил внимание молодой Брекен и вдохновился идеей возродить старую систему, а потом, уже вместе с Ребеккой, положить конец бедам и несчастьям кротов Данктона, виновных, скорее всего, в пренебрежении к Камню. Однако разве можно предугадать будущее? Данктон раздирали междоусобицы и распри. К этому времени два крота, два вожака стали злыми гениями системы. Одним был Мандрейк из Шибода, отец Ребекки, другим — Рун, про которого теперь известно, что он происходил из Верна и являлся Повелителем Звука Устрашения. Он был воплощением зла и врагом Брекена, он похотливо поглядывал на Ребекку и заполучил бы ее, если бы Брекен не отстоял свою возлюбленную. Правление Мандрейка и Руна окончилось с нашествием чумы и последовавшего за ней пожара, уничтожившего много деревьев в Лесу на нижних склонах.

К тому времени, как родился Триффан, Мандрейк, Рун и их дела стали не более как дурным воспоминанием. И оставшиеся в живых после всех злоключений согласились переселиться вслед за Брекеном и Ребеккой в Древнюю Систему. Там, предводительствуемые ими и следуя примеру их любви, они учредили порядок, основой которого стало почитание Камня, исполненное простоты и глубокой веры. Устраивались увлекательные празднества, на которых рассказывались предания. Особенно пышно отмечались Середина Лета в июне и важнейший из праздников — Самая Долгая Ночь, которая наступает в декабре и знаменует собой великий поворот от тьмы к свету.

Так что Триффан родился хоть и не в полностью восстановленной, но в некогда весьма почитаемой и многообещающей системе, чей символ — Камень — питал его целеустремленность и любовь, а собственная родословная придавала силу и мужество.

Когда под великим Камнем Данктона был найден седьмой святой Камень — Камень Покоя — и Босвелл спас его, ни у кого, естественно, не возникло сомнений, что именно Триффан, прирожденный вожак своего поколения, должен сопровождать Босвелла во время его возвращения в Аффингтон.

Таким же естественным представлялось, что целителем и вожаком системы станет сводный брат Триффана Комфри, рожденный от Ру и Брекена, но вскормленный и воспитанный Ребеккой, несмотря на то что Комфри всегда был очень застенчив и казался неуверенным в себе. Однако недостаток силы во внешнем облике возмещался внутренним спокойствием Комфри, а также любовью и доверием, которое испытывали к нему другие; именно он убедил Ребекку покинуть Данктон и отправиться искать своего возлюбленного, Брекена, как раз в тот момент, когда Брекен больше всего нуждался в ней; именно Комфри правил кротами в ее отсутствие и поддерживал в них надежду в течение долгих лет после того, как Ребекка вместе с Брекеном окончательно удалились в Безмолвие Камня. Очень уважаем и всеми любим был внешне робкий Комфри.

Когда его сводный младший брат Триффан уходил с Босвеллом, последние прощальные слова Комфри тихо прошептал, заикаясь (он страдал этим недостатком от рождения): «П-п-пусть вернутся они домой невредимыми» — и, что случалось с ним крайне редко, засмеялся, так как верил, что Камень будет охранять их на опасном пути. И наступит день, когда брат, которого Комфри любил больше всех на свете, наконец вернется.

❦

Пришел ноябрь, и с Лугов подул пронизывающе-холодный ветер, который Комфри любил; этот ветер срывал с деревьев последние листья, почему-то застрявшие на них, и напоминал кротам, что если они еще не привели в порядок свои зимние норы, то следует поторопиться, так как дожди и холода, а возможно, и снег, придут раньше, чем закончится кротовий год, и что время, когда нужно исчезнуть и залечь в спячку, уже наступает