По обычаю, в конце обеда приглашенным подносили бокал вина. Выпив, должно было откланяться и уйти. Однако иностранцы, плохо знакомые с русскими обычаями, обойтись одним бокалом не могли. «Им, – как пишет историк М.П. Погодин, – мало было и по два, и по три…»

Юный Петр, не стесняемый строгим надзором, старался не отставать от «учителей», и уже к двенадцати годам приучился к алкоголю. Так что дикие, безобразные пьянки его – тоже из детства…

Петру не исполнилось еще и семнадцати лет, когда 27 января 1689 года в дворцовой церкви Петра и Павла его обвенчали с красавицей Евдокией, дочерью окольничего Федора Абрамовича Лопухина.

Почему Наталья Кирилловна поторопилась с женитьбой сына – понятно. Правительница Софья вошла во вкус власти и делала все, чтобы упрочить свое положение.

После заключения 26 апреля 1686 года вечного мира с Польшей, по которому Киев – это была, безусловно, выдающаяся дипломатическая победа! – навсегда оставался за Московским государством, Софья начала именовать себя в грамотах рядом с именами царей Петра и Ивана.

Был напечатан и портрет правительницы в царском облачении, в короне и со скипетром в руке…

В окружении царицы Натальи Кирилловны действия Софьи трактовались однозначно – царевна подготавливает народ к венчанию ее царским венцом. К тому же поползли слухи о попытках Софьи снова возбудить стрельцов против Нарышкиных.

Насколько реальную опасность представляли эти разговоры, судить трудно. Наиболее активные и беспокойные стрельцы были разосланы из Москвы, но в окружении Натальи Кирилловны слухи воспринимались, как реальная угроза.

Женитьба Петра, которая подчеркивала, что он вступил в совершеннолетие и может взять управление государством в свои руки, становилась ответным ходом в политической игре, которую Наталья Кирилловна вела с правительницей Софьей.

Петр исполнил волю матери, не прекословя, однако и энтузиазма по поводу женитьбы он тоже не проявил. Как только закончился медовый месяц, Петр немедленно отправился в Переславль, где на Плещеевом озере была затеяна «Нептунова потеха» – новая игра в строительство потешного флота.

Нет нужды пересказывать общеизвестные события развернувшегося летом 1689 года противостояния, и тем не менее о его церковном, так сказать, аспекте сказать надо.

Хотя молодой Петр еще не проявлял открыто недовольства дворцовыми порядками, но московский церковно-придворный ритуал уже откровенно начал тяготить его.

Увлекшись новой «Нептуновой потехой», Петр все реже появляется в храмах. В свою очередь царевна Софья, кажется, специально старалась подчеркнуть равнодушие брата к церковным службам. Будучи весьма религиозной женщиной, сейчас она еще более усилила свое рвение.

14 июня в навечерие памяти Ионы, митрополита Московского, Софья второй раз за день выходила в Успенский собор к всенощному бдению.

15 июня, в самый день памяти митрополита, Софья слушала в Успенском соборе литургию, а вечером в канун празднества Тихона-чудотворца была у всенощной во вновь сооруженной церкви Тихона в Белом городе у Смоленских ворот.

Утром 16 июня царевна присутствовала на освящении церкви Тихона у Смоленских ворот и слушала литургию.

20 июня Софья «изволила для моления о дожде иттить к церкви пророка Илии, по прозванию Обыденного, что за Пречистенскими вороты близ Москвы-реки, и той церкви слушать всенощного пения».

Утром 21 июня Софья вместе с царем Иваном Алексеевичем шла в крестном ходу из Успенского собора в церковь Ильи Обыденного и была там за обедней.

23 июня, в день празднования Сретения Владимирской иконы Богоматери, царевна шествовала в крестном ходу из Успенского собора в Сретенский монастырь, отстояла там литургию, а после литургии с крестным ходом вернулась в Успенский собор.

26 июня Софья «изволила иттить для моления» в Новодевичий монастырь, была там у обедни и молебного пения. 27 июня в Новодевичий монастырь прибыл и царь Иван Алексеевич, и из монастыря царевна вернулись с братом на рассвете 28 июня.

Действуя так, Софья вернее, чем интригами, достигала своих тайных замыслов. Отсутствие Петра на церковных службах, где присутствовали Софья и царь Иван, становилось вызывающим. Наталья Кирилловна понимала всю опасность положения, но исправить его не могла – жертвовать ради церковно-придворного ритуала своими «Нептуновыми потехами» Петр не собирался.

Можно предположить, что 8 июля, на празднование Казанской иконы Божией Матери, Петр приехал после настоятельных просьб Натальи Кирилловны.

Однако лучше бы он не ездил.

Царевна Софья пришла в собор не с другими царевнами, а отдельно, в сопровождении пышной свиты. На голове царевны покоилась корона, составленная из драгоценных камней и жемчуга в виде двенадцать башенок – по числу апостолов. Поверх платья, расшитого жемчугом и драгоценными камнями, была накинута отороченная черным лисьим мехом мантия.

Какое-то время Петр сдерживал раздражение, но когда крестный ход должен был выйти из Успенского собора, чтобы отправиться в Казанский собор, взорвался. Он потребовал у Софьи, стоящей с образом «О тебе радуется», чтобы она не ходила на крестный ход.

Софья не послушала его, и Петр, распираемый гневом, не сумел дойти даже до Архангельского собора, покинул процессию и уехал в Коломенское.

Затеянная Софьей «храмовая война» с Петром, если бы она велась последовательней и тверже – а, скорее всего, так бы и произошло! – неизбежно должна была завершиться победой царевны. Порукой тому – непоседливая, увлекающаяся натура будущего императора.

Но на это требовалось время, тем более что и тут Софья порою совершала непростительные ошибки.

5 июля, вернувшись с Троицкого подворья, Софья вместе с царем Иваном отправилась в Успенский собор на молебствие по поводу победы над раскольниками.

Молебен был установлен самой царевной Софьей в 1682 году, но очевидно, что сейчас напоминать стрельцам, среди которых многие сочувствовали староверческому движению, о расправе над ними не стоило бы. Тем более если предполагалось использовать стрельцов для нового дворцового переворота…

Впрочем, в 1689 году Петр был еще несовершеннолетним, и Софья рассчитывала, что регентство ее на законном основании может продолжаться еще несколько лет…

Но уже не было этих лет у Софьи…

В ночь с 7 на 8 августа 1689 года, то ли испугавшись новой стрелецкой опасности, то ли сделав вид, что он испугался, Петр I прискакал к Троице-Сергиевой лавре и укрылся за ее стенами.

Утром к нему приехали царица-мать Наталья Кирилловна и царица Евдокия Федоровна.

Из Троицкого монастыря Петр I распространил прокламацию, в которой указывал, что против него учинен заговор, цель которого – уничтожить как его самого, так и близких ему людей, а посему требовал от войск своих защиты.