попал в голову, – гримаса боли подсказывала, что умер мальчик далеко не сразу. Товарищи оставили его здесь, потому что никак не могли вытащить. Такой работы испугался бы даже мясник. Добротные сапоги так и остались на нем. Друзья слишком любили его, чтобы ограбить, или просто побоялись остаться и разделить его участь. Он не сделал ничего особенного, просто взял немного левей, где тоннель расширялся, и зацепился за растяжку.

– Пусть свирель Самнайра отведет тебя в лучшее место, – сказал я и двинулся дальше.

На ходу я обдумывал все то, что рассказал Юрмейен. Как Гильдия, переодев своих солдат, натравила великанов на Аустрим, чтобы отомстить за свое изгнание из королевства. Я знал, что Берущие – жестокие мерзавцы, которые вечно тянут руки к чужому пирогу, поэтому Гильдия так и привлекала начинающих воров. Но провернуть настолько крупное дело? Никогда бы не поверил, что кто-нибудь на такое способен, даже они.

А еще Юрмейен сказал, что королева Мирейя, подобно «королеве» в «Башнях», охотится на предателей. Похоже на правду, потому что они с мужем предотвратили три покушения, редкий подвиг для тех, кого Гильдия хотела бы видеть мертвыми. Я вспомнил пьесу, которую видел в Кадоте. Там обезьянка предупредила инфанту Мирейю о коварном плане дяди убить ее отца и занять трон. Может, так все и было? Может быть, это животные помогали Мирейе вынюхивать ложь и видеть, что скрывают сердца тех, кто стоял перед ней?

Но в этом тоннеле не нашлось ответов. Я прошел несколько миль, обнаружил и благополучно миновал еще три растяжки и одну волчью яму, вовремя распознал фальшивую лестницу, где мне наверняка отрубило бы голову, пока наконец не добрался до настоящей лестницы и очутился на свежем воздухе под почти голубым небом.

Было утро.

Я выбрался из тоннеля на Дозорных холмах.

Следы вели вверх по козьей тропе. Кто-то привязал здесь осла, а потом небольшой отряд, включающий Глубокую Тень и, возможно, пленницу королевского рода, поднялся на холмы. Это случилось больше суток назад. Меня мучило желание пройтись по следам, пока они совсем не пропали, но мне нужна была помощь остальных. Как-никак Норригаль лучше меня держала след, и у нее был магический искатель. А этот отряд и сам был силен в магии.

Милая Норригаль. Было так приятно думать о том, как я снова увижу ее прекрасное лицо. Я положил в рот разделенный камень, спрятался в кустах, улегся на бок, потому что так лежать было удобней, чем на спине, и быстро заснул.

58

Появление великанов

– Ты выглядишь так… как будто у тебя были нелегкие времена, – заметила Гальва.

– Дерьмово, – подсказала Норригаль. – Ты хотела сказать, что он выглядит дерьмово, потому что так и есть. – И добавила, обращаясь только ко мне: – Ты так и выглядишь.

Сказала и нежно поцеловала в верхнюю губу.

– Ну рассказывай, – заторопила меня Йорбез. – Рассказывай, где наша Мирейя.

Не час и не два мы шли по этой тропе. Норригаль надела фальшивый нос, я высматривал ослиные следы. Поднимались на пологие холмы, увенчанные грудами древних камней, и спускались к скалистым ущельям. Миновали древний колодец со стерийскими письменами, обещавшими холодную талую воду, но на деле он оказался грязным и почти высохшим. Потом прошли мимо изображения слона, вырезанного на белом камне зеленого холма в кешийском стиле. Вероятно, как дань былой славе предков горного народа.

Мы подошли к скале с расставленными в круг деревянными столбами на вершине. Наверное, это был древний календарь. Я вскарабкался наверх, чтобы осмотреться с высоты птичьего полета, старательно обходя овечий помет, обильно покрывающий склон. Думаю, овцы тоже любят красивые виды. А вид был и в самом деле прекрасный: разбросанные тут и там пожелтевшие рощи, голубые ели и далекое озеро. Внизу лежала несчастная Храва. Но как я ни всматривался в уходящую на юго-восток тропу, так нигде и не заметил никаких признаков отряда, который мы преследовали.

Спустившись назад, я пригляделся к свалившейся на наши задницы заботе – нашим музыкантам, и заметил, что черные глазки Горбола под стать укороченному носу Бижа. Оставалось только догадываться, что` они пытались украсть или какую еще пакость задумали. Музыканты не решались что-нибудь сыграть, и это было для нас истинным благословением, но мы, не сговариваясь, прибавили шагу. Горбол, Наж и Биж изо всех сил старались не отставать, но тщетно. Они были бесполезны, беспомощны и наверняка не протянули бы долго без нас. Я едва не почувствовал себя виноватым. Нет, в самом деле почувствовал, но Гальва во что бы то ни стало должна была догнать свою королеву. И кто знает, возможно, те самые четверть часа или полдня, которые они у нас отняли, и станут границей между жизнью и смертью Мирейи.

Они почти скрылись из виду позади нас, когда мы наткнулись на мертвого осла. Голова его была расплющена. Рядом валялись два мертвых великана с уже почерневшими лицами, говорившими о том, что умерли они сравнительно давно, и совсем уж несвежий труп человека в шафранном балахоне прокаженного. Он лежал в дорожной колее, словно раздавленная всмятку лягушка.

– Срань! – сказал я.

Гальва и Йорбез стояли разинув рот. Наверное, спантийкам еще не приходилось видеть великанов, кроме как на старых гравюрах. При первой встрече от их размеров и впрямь перехватывает дыхание. Честно говоря, и при каждой следующей тоже.

Я внимательно осмотрел человека в шафранном балахоне, разрубленного и раздавленного, уставившегося на нас жутким глазом из месива, в которое превратилась его голова. Скорее всего, в кровавую кашу парня перемолол огромный пятидесятифунтовый бронзовый топор, воткнутый в землю у обочины. Шафранную одежду на севере надевают прокаженным, чтобы другие люди заранее видели их приближение. Но этот человек, обмотанный грязными бинтами, прокаженным не был. Там, где жестокая расправа сорвала повязки, кожу мертвеца покрывали не язвы, а татуировки на разных языках, совсем как у Сесты. Он не был больным. Адепт-ассасин, один из лучших убийц Гильдии, переодетый в прокаженного бродягу. Вот, значит, как они собирались пройти через весь Аустрим и добраться до Молровы, где Гильдия орудовала беспрепятственно. А там снова скрыться вместе с королевой!

Но где же она сама?

Мухи облепили трупы густой тучей. Все произошло сутки назад, а может, и двое суток.

Летящее в нас бревно мы заметили слишком поздно.

Должно быть, великанша швырнула его с расстояния без малого в сто ярдов, и, честно говоря, для нее это была просто охотничья дубинка. Бросок получился точный, прямо в яблочко. Бревно сбило Норригаль, сломав ей обе ноги, и, если боги будут милосердны ко мне, когда-нибудь