Я молилась, чтобы мама остановилась на этом, и так и произошло.

Глаза Люка потемнели.

— Именно так. Эта ее невинность сначала и привлекла мое внимание, — сказал он так тихо, что мне пришлось прислушиваться, чтобы уловить его слова. Потом он сделал маме комплимент по поводу лимонного мусса. — Невероятно вкусно, — похвалил он. Мама должна дать рецепт его повару.

Мама сдержанно улыбнулась. После того как Люк ушел, мама с папой снова поссорились. Мама сказала, что папа сидел, как идиот.

— Гладильная доска сказала бы больше, — язвительно заметила она.

Папа обвинил ее в том, что она чуть ли не ботинки Люку лизала.

— Будь осторожна, — сказал он. — На его ботинках куски внутренностей других людей.

Мама просто бросила на папу ядовитый взгляд и открыла принесенную Люком коробку конфет. Выражение ее лица изменилось на жадное, как будто она уже забыла о папе и его тревоге за меня. Разгневанный, он набросился на нее и выбил коробку из ее рук. Конфеты взлетели в воздух. Кусочки золотистой бумаги парили вокруг мамы.

— Ты жадная шлюха! Разве ты не видишь, что делаешь? Ты продаешь свою дочь за коробку конфет, — прошипел он.

Мамино лицо стало подергиваться. Затем она рассмеялась, и в этом смехе была издевка и высокомерие. От совершенного бессилия папа ударил в стену кулаком, разбив его до крови, и вышел из дому, сопровождаемый смехом жены, звеневшим у него в ушах. Мама и не взглянула на цемент, сыпавшийся из вмятины в стене, она, казалось, была невосприимчива к папиной злости и его оскорблениям. Она наслаждалась перспективой иметь богатого зятя — кстати, одного из самых богатых людей Малайзии. Я помогла ей собрать с пола конфеты. Она сдула с них пыль и съела, начав с тех, у которых была начинка из клубничного крема.

Я поехала с Люком к бабушке, с которой они быстро нашли общий язык. Меня успокоило то, что он ей понравился. Кошмар с папой продолжался. Он отказывался быть хоть немного мягче. Когда мы оставались одни, он с грустью предупреждал меня:

— Ты пожалеешь об этом, Димпл.

И что бы я ни делала, ни говорила, он не менял своего мнения. Бабушка сказала мне, что станет легче, когда появятся дети. Топот маленьких ножек быстро заставит его передумать. Бабушка играла с Люком в китайские шашки. Я знала, что она жульничает, потому что слишком хорошо помнила, как она играет, но делала она это так умело, что я не думаю, чтоб Люк это увидел. Она выиграла почти все партии, хотя Люк был хорошим игроком. Он заботливо спрашивал ее о здоровье, внимательно слушал о ее проблемах и согласился устроить несколько встреч с ведущими специалистами в городе, чтобы постараться избавить ее от некоторых недугов. Кажется, бабушка, в свою очередь, ему понравилась.

Однажды в субботу Люк забрал нас с Беллой, и мы отправились за покупками. Мама провожала нас с горящими глазами. Вообще-то Люк терпеть не может ходить за покупками, поэтому он дал нам обеим по пятьсот рингитов и сказал, что мы встречаемся через час в кофейне внизу.

— Купи себе платье, — сказал он, подмигнув мне и дотронувшись до моего носа, а потом вышел из торгового центра и очутился в прохладном плену ожидавшей его машины.

Я купила белое платье, на мой взгляд, коротковатое, но Белла сказала, что смотрится оно классно. К нему подходил один пиджак, напоминавший своим дизайном что-то от Шанель. В другом магазине я выбрала пару коричневых туфель. Белла присмотрела одно довольно-таки смелое красное платье в полоску и еще ярко-красную помаду. Мы обе решили сразу надеть купленные вещи. Мне показалось, что Белла выглядит просто сногсшибательно, и даже подумала, не покажется ли она Люку красивее меня. Сестра смотрелась очень сексуально в своем красном платье и с пышными кудрявыми волосами. Мужчины глядели ей вслед.

Мы спустились вниз, в кафе. В этот самый момент вошел Люк. Он смерил ее взглядом и засмеялся.

— Когда ты совсем вырастешь, то будешь просто поедать мужчин, правда? — пошутил он. Потом повернулся ко мне и сказал: — Ты ослепительна. Мне нравится платье. Чистота тебе к лицу. — Он сказал это так задумчиво, что с этого момента я забыла о том, чтобы выглядеть сексуально. Люку, наверное, не нравятся броские женщины, раз он считает, что я должна носить белое.

— Ты выглядишь сегодня, словно цветок, — сказал он после того, как официант принял заказ, а Белла с возмущением фыркнула и удалилась в дамскую комнату. Он смотрел, как она уходила, а я смотрела, как он на нее смотрит. Она, кажется, немного заинтересовала его. — Она всегда такая? — спросил он.

— Всегда, — сказала я, думая с чувством надвигающейся опасности, не нашел ли он мою сестру более привлекательной. Мужчины были так непредсказуемы, а для меня и вообще чистым листом. Я не знала о Люке еще так много!

Для моей свадьбы был выбран подходящий день. Мама хотела большого праздника, папа вообще не хотел никакой свадьбы, а Люк казался равнодушным к церемониям. Он хотел, чтобы я была в белом сари, но маму чуть удар не хватил, когда она это услышала.

— Что? — завизжала она. — Чтобы моя дочь была одета во вдовьи цвета в день собственной свадьбы? Вся цейлонская община в Малайзии сможет позабыть о своих проблемах, смеясь над таким глупым зрелищем.

Она начала с того, что заказала мне сари из Бенарес, где маленькому смуглому мальчику придется сидеть и шить его в крохотной комнатке без окон с пяти утра до полуночи. Ему понадобится тонкая игла и дорогая золотая нить, чтобы подготовить шесть ярдов изысканной парчи, которую я надену только один раз. Красную, как кровь, с подходящей к ней блузой.

Когда ее доставили, завернутую в тонкую бумагу, мама была особенно довольна тяжелой тканью. У нее было темно-синее сари из великолепной, роскошной парчи, а Белле, как она решила, лучше всего будет в желто-оранжевом. Она также заказала две набедренные повязки — дхоти — кремового цвета для папы и Нэша. Высокий, как у Неру, воротник и кайма на длинной развевающейся рубашке и брюках были искусно украшены ручной отделкой. Приглашения с золотым каллиграфическим тиснением были разосланы, и начали приходить ответы. Местом приема гостей был выбран отель «Хилтон». К маме пришла великолепная европейка в стильном костюме и с портфелем из крокодиловой кожи.

Из этого портфеля появились образцы ткани, прайс-листы, разноцветные этикетки и подробный план этажа, включавший место для сцены. У нее были списки подходящих свадебных певцов, брошюры со свадебными тортами, флористами, специализирующимися на цветочных оформлениях официальных праздников. Очень тонко она наложила вето на мамин план оформить все в розовом цвете.

— Персик, груша и немного лайма, — сказала она с мягкой улыбкой победителя на красных губах. Мама почему-то признала правильность ее суждений.

Люк прислал украшения, которые я должна была надеть в день свадьбы. У мамы заблестели глаза, когда она увидела, как приехал его водитель с перевязанными атласной лентой коробками, в которых были ожерелья, цепочки, кольца, серьги и подходящие к ним браслеты. Это все было усыпано бриллиантами. Я вздохнула. Как-то мне нужно было найти в себе мужество сказать Люку, что мне не очень-то нравятся бриллианты. Возможно, однажды я скажу ему, что особенно люблю изумруды и перидоты.