Басру с только что открытой саудовской нефтепроводной линией, позволит ему значительно увеличить объем экспорта нефти. Самое главное, ему были обещаны новые кредиты и банковские гарантии, что позволило ему продолжать войну против аятоллы Хомейни в кредит. Он также убедил американцев оказать иракцам большую разведывательную поддержку.

В Москве Советы растратили свои золотые запасы, чтобы компенсировать потерю доходов от продажи нефти. Этот эпизод, несомненно, помог убедить их изменить свою политику.

Советы снова меняют тактику

Приход к власти Михаила Горбачева после смерти Константина Черненко в марте 1985 года стал еще одним поворотным моментом в позиции СССР по отношению к воюющим сторонам. Новый хозяин Кремля быстро сместил лидеров старой гвардии и поставил у руля более молодой директорат, который постепенно стал проводить политику гласности (открытости) и перестройки (реструктуризации). В начале лета 1985 года Андрей Громыко ушел со своего поста, и его заменил Эдуард Шеварднадзе, бывший первый секретарь Коммунистической партии Грузии и еще один приверженец реформистских доктрин. Прекрасно понимая, что советская экономика находится на грани краха, Горбачев и Шеварднадзе сосредоточились на переориентации советской политики на основе трех приоритетов: вывод советской армии из Афганистана, деэскалация напряженности в отношениях с Западом и пересмотр сердечных отношений с третьим миром.

Взаимосвязь этих целей заставила их пересмотреть свои отношения с ближневосточными государствами. Москва больше не хотела ставить во главу угла идеологическую конфронтацию, а предпочитала отстаивать долгосрочные интересы, рассчитывая на плодотворное экономическое партнерство с ближневосточными странами. СССР находился на грани банкротства, он должен был открыться для новых рынков, в том числе за пределами традиционного сектора вооружений, чтобы привлечь крайне необходимую валюту. Эта новая политика требовала от СССР восстановления хороших отношений с Египтом. Она также предполагала движение в сторону богатых монархий Персидского залива.

Самое главное, она требовала от СССР восстановления теплых отношений с Ираном, который воспринимался как гораздо более зависимый рынок, чем Ирак. Он также был непосредственным соседом СССР, что облегчало экономический обмен и доставку иранского топлива в изолированные советские регионы в Центральной Азии. Возможно, самое главное, Иран мог влиять на афганское партизанское движение, поскольку Москва пыталась уйти из Афганистана. Сближение Москвы и Тегерана казалось особенно актуальным, учитывая, что Акбар Хашеми Рафсанджани пытался наладить экономическое партнерство для выхода Ирана из изоляции. В рамках этой инициативы иранские технократы в прошлом году посетили Москву, чтобы убедить Кремль в том, что Иран хочет возобновить коммерческие связи между двумя странами, несмотря на идеологические различия двух столиц.

Тем не менее, между теорией и практикой существовала пропасть, и отношения между Москвой, Багдадом и Тегераном продолжали нести на себе груз привычки и взаимного недоверия. И иракский, и иранский режимы начали испытывать новое советское направление, каждый по-своему. Как только Горбачев был избран, Тарик Азиз взял свой посох паломника и вылетел в Москву. Он сообщил советским властям, что Саддам хочет встретиться с новым сильным человеком Кремля, чтобы начать с чистого листа укреплять двусторонние отношения и получить больше оружия. Иракские генералы с нетерпением ждали новейших жемчужин советской промышленности: истребители МиГ-29 и Су-27, танки Т-80, боевые машины пехоты БМП-2, баллистические ракеты «Ока» и зенитные комплексы последнего поколения «Стрела-3», «Стрела-10», «Бук» и С-300. 16 декабря 1985 года Саддам Хусейн прибыл в Москву с официальным визитом, который, как он надеялся, будет решающим. Он не бывал здесь с 1978 года, в бытность вице-президентом при аль-Бакре.

Несмотря на помпезность и красную ковровую дорожку, прием был ледяным. Не было сделано ни одной официальной фотографии на память об этой встрече, которую советская пресса назвала «откровенной и дружеской». В менее дипломатических терминах это свидетельствует о бурной встрече, во время которой оба лидера уперлись ногами. Раздраженный самонадеянностью Саддама, Михаил Горбачев упрекнул своего иракского коллегу в том, что тот не учитывает советские интересы. Он сказал ему, что СССР нуждается в денежных активах и больше не может позволить себе предоставлять ему кредиты.

Он также напомнил ему, что Багдад не может надеяться на безоговорочную поддержку Москвы после восстановления теплых отношений с Вашингтоном. В целом, советский лидер дал Саддаму понять, что Ирак больше не входит в число его приоритетов.

Больше они никогда не встретятся. К согласию они пришли только по двум пунктам: насущная необходимость прекращения огня и продолжение советской военной помощи Ираку. По последнему пункту Саддам вернулся домой не с пустыми руками. Ему обещали поставить 54 штурмовика Су-25, прекрасно зарекомендовавших себя в Афганистане, и 300 баллистических ракет «Скад-Б» старого поколения. Поскольку их дальность была слишком мала, чтобы достичь Тегерана, эти ракеты, переименованные в «Аль-Хусейн», были позже модифицированы для нанесения удара по иранской столице иракскими инженерами при содействии советских техников. Что касается остального, то иракцам придется подождать.

Иранцы следовали стратегии непрямых действий. Как только Горбачев пришел к власти, Рафсанджани выступил с примирительной речью, направленной против СССР, заявив: «Мы настроены на хорошие отношения с Советским Союзом». После отсутствия реакции со стороны Советов иранские лидеры решили взять другую ноту. 30 сентября 1985 года в Бейруте были похищены четыре советских дипломата (Аркадий Катков, Олег Спирин, Валерий Мириков и Николай Свирский). Как и в случае с американскими, французскими и британскими заложниками, ответственность за операцию взяла на себя организация «Исламский джихад», фракция «Хезболлы», контролируемая Тегераном.

На следующей неделе изуродованное тело Аркадия Каткова было найдено возле советского посольства. Послание не могло быть более ясным: Иран хотел вступить в переговоры с Советским Союзом, но не боялся Советов. Москва не собиралась давать себя запугать. В течение нескольких часов вдоль иранской границы было развернуто несколько механизированных дивизий, а советские ВВС увеличили число миссий устрашения вдоль границы, несколько раз нарушив воздушное пространство Ирана. Два советских МиГ-27 были сбиты иранскими перехватчиками.

Хотя советская армия была занята в Афганистане, она по-прежнему была способна угрожать Ирану вдоль его северной границы, которая осталась без защиты, чтобы сосредоточиться на иракском фронте. В конечном итоге обе стороны проявили сдержанность, чтобы избежать эскалации конфликта. В Ливане КГБ и ГРУ одновременно приступили к работе по поиску похитителей советских дипломатов. Как только им это удалось, в столицу прибыла группа элитных спецназовцев, известных своей жестокостью, для проведения операции возмездия.

В течение следующих нескольких дней несколько чиновников «Хезболлы» были таинственным образом убиты. Голову одной из жертв доставили в иранское посольство. Метод силового давления, похоже, принес свои плоды: иранские власти попросили провести переговоры с Кремлем. В конце ноября премьер-министр Мусави отправился в Москву, чтобы попытаться положить конец кризису. Общий язык был быстро найден, и три оставшихся в живых дипломата были освобождены.

Два месяца спустя Георгий Корниенко, заместитель министра иностранных дел и член Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, приехал в Тегеран, чтобы встретиться с Акбаром Хашеми Рафсанджани и Али Хаменеи, двумя самыми влиятельными лидерами Ирана, помимо аятоллы Хомейни. Это был