в сознание в подлиннике и не зависит от сознания, а потому познается таким, как он существует независимо от познающего субъекта» (Лосский 1919: 136).

Интуитивист понимает, что мы можем направить свою интенцию на все, что угодно, вплоть до идеальной стороны мира, но тут нас ждет тупик, ибо объект представлен виртуально.

«Мало того, мы можем наблюдать объективные абсолютные ценности бытия (например, концепты четвертого квадрата? – В.К.), например, в нравственном и эстетическом опыте и даже способны созерцать металогические начала (т.е., очевидно, символов. – В.К.). Наш опыт есть созерцание системности, упорядоченности мира» (там же).

По этой причине интуитивист не признает каузальной теории, но, принимая объект своим сознанием, впитывая его в себя, субъект не сливается с объектом, их связь не субординация, а координация.

«Координационная теория восприятия противоположна каузальной теории. Она состоит в утверждении, что все личности единосущны друг другу и потому так соотнесены друг с другом, что возможна интуиция, т.е. непосредственное восприятие не только своих состояний, но и внешнего мира» (там же: 214).

Координацию Лосский понимает как непричинное отношение между субъектом и объектом (Лосский 1919: 23), следуя в этом немецкому философу Авенариусу. Конкретных заимствований в терминах у Лосского довольно много; некоторые из них прикрыты описательными выражениями. Так, субстанциальные деятели – те же монады Лейбница, но только не замкнутые в самих себе, а соединенные «координацией» (всё во всём). Три типа интуиции Лосского были выделены его учителем Введенским под названием «вера». Три вида веры (а для Введенского интуиция есть вера) это наивная, слепая и сознательная (рассудочная) вера (Введенский 1996: 168 – 172), что соответствует чувственной, мистической и интеллектуальной интуиции Лосского. Заметно и влияние Бергсона, прежде всего в терминологии.

Излагая учение Бергсона, Лосский несколько раз подчеркивает важность открытия французского философа «о памяти-грезе как способности нашей, направив внимание на прошлое, созерцать его в подлиннике, а не в виде копии». Во-ображ-ение как средство создания образа из концептуальных содержаний прошлого опыта весьма ценится Лосским. Поскольку Бергсон также отрицает «гипноз каузальной теории восприятия», то

«его метафизика благодаря интуитивистскому учению о памяти-грезе как созерцании самого прошлого в подлиннике имеет, можно сказать, редкостный характер подлинно исторической системы, т.е. такой, в которой история мира сама участвует в творении будущего. В самом деле, почти общепринятое учение о памяти состоит в утверждении, что переживания человека оставляют след в его мозгу и физиологические процессы, влияющие на эти следы, суть условия, благодаря которым возникают воспоминания о прошлом, более или менее похожие на это прошлое. Итак, согласно этой теории, не само прошлое, а только теперешние следствия его влияют на наше настоящее и будущее. Согласно Бергсону, наоборот, само прошлое при воспоминании влияет на настоящее, а согласно всестороннему интуитивизму даже и прошлое отдаленных от нас веков, например, древней Греции или Рима, при изучении его вновь наличествует в нашем сознании и влияет на наше поведение» (Лосский 1919: 197 – 198).

Чисто психологические рассуждения не обоснованы лингвистически. В частности, смысл русского прошедшего времени заключается именно в передаче результата прошлого действия, данного как состояние; это старые формы перфекта с опущенными связками, генетическая форма причастия с суффиксом -л- выражает качество, а не действие. Следовательно, в русском «сознании» либо нет описываемого Лосским непосредственного переживания прошлого, либо русской ментальности такое недоступно по строениям его языка (особенно если предполагается еще и «изучение» такого прошлого).

Основная формула теории Лосского такова:

«Такой предмет, как наблюдаемое дерево, имманентен сознанию субъекта, но остается трансцендентным субъекту сознания; а такой предмет, как сознаваемая печаль субъекта, имманентен и сознанию субъекта, и самому субъекту. Акты сознавания и познавания сверхиндивидуальны: сознание о предмете внешнего мира есть единство субъекта и предмета внешнего мира <…> Все субстанциальные деятели частично единосущны: все они, как носители тожественных формальных принципов своей деятельности (принципы пространства, времени, математической идеи), сращены в одно целое <…> Поэтому когда познающий субъект направит акты сознавания, внимания и различения на какой-либо предмет внешнего мира, этот предмет становится для него сознанным и познанным в подлиннике. Такое непосредственное созерцание предметов можно назвать словом интуиция, и теория знания, согласно которой знание есть непосредственное наблюдение предметов в подлиннике, есть интуитивизм <…> Интуитивизм есть новая теория нашего обыкновенного знания, чувственного восприятия предметов внешнего мира, созерцания идеальной стороны мира, например, математических идей и т.п.» (там же: 69).

Таким образом, важны акты со-знавания (совместного знания всеми субстанциальными деятелями а не индивидуально творческого по-знавания; все находится в соединении посредством общих идей-принципов, таких, как время, пространство и пр. (это не априорные идеи каждого сознания, а общие принципы координации); всё время говорится не о познании (поскольку познание осуществляется в понятиях), а о знании, потому что основная цель со-знавания (не в понятиях, а в образах) заключается в стремлении узнать концепт как снятую непосредственно с конкретной вещи («в подлиннике») ее идею. Можно было бы предположить (не настаивая на этом) следующую развертку представленных Лосским операций сознания, объективированных в качестве смысловых ценностей. Познавание дерева в подлиннике есть образ, сознавание личной печали предстает как понятие (имманентна и сознание субъекта и самому субъекту), «бессознательные психические процессы» (там же: 73) проходят в области той содержательной формы, которые мы осознали как символ.

5. Эмпиризм идеи

Учение Лосского есть

«возвращение к утраченным идеалам живого знания» (Лосский 1908: 12).

Гносеология интуитивизма основана на личностном восприятии внешнего мира «в подлиннике» (субъект и объект как подобное в подобном) и в соотношении координации, причем

«скорее объект открывает себя ученому, чем ученый открывает его»,

следовательно, минуя интенцию со стороны субъекта познания, причем

«сравниваемое переживание и есть объект знания» (там же: 274 и 67).

Объект здесь отличается от предмета как осмысленный и осознанный предмет, находящийся в координации с другими; он конкретен не как вещь, а как идея вещи. Восприятие вещи координирует со столь же реальной идеей. Интуитивизм как способ познания потому и не нуждается в опосредовании с помощью субъективных (психологических) образов (рефлексии), символов или конструкций рассудка (т.е. понятий), что воспринимает и предметы внешнего мира, и идеи в их «подлиннике» (Лосский 1992: 30 – 31).

Без совмещения этих двух восприятий – вещи в познании и идеи в сознании – нет знания. Это точка зрения реалиста; предпочтение идее, хотя бы и в «конкретном» ее виде, делает реализм идеалистическим, так что назвать интуитивизм близким к материализму учением, хотя бы и «мистическим материализмом»