Они с Барухом перешли на противоположную сторону.

«Кто же это? Однако молодую я вчера видела…»

Они шли.

В калитке появилась молодая хозяйка в чёрном, она прощалась с кем-то, с какой-то полной женщиной, и Малка похолодела, соседка, молодая хозяйка, прощалась с Екатериной Максимилиановной Перси-Френч. Екатерина Максимилиановна стояла к Малке спиной.

«Сейчас! Сейчас она повернётся и увидит меня!»

В этом доме жили женщины, а из мужчин один мальчик, лет двенадцати – четырнадцати, и дворник. Хозяйка была полная пожилая русская дама с внимательными и добрыми глазами, с моноклем на длинном шнурке, который обычно просто висел, и Малка ни разу не видела, чтобы та им воспользовалась, и с длинной жемчужной ниткой на шее, как будто бы она её, эту нитку, никогда, ни при каких обстоятельствах, не снимала. Она была очень похожа на свою кухарку, они были как две сестры.

Молодая хозяйка, очень красивая, была жена полковника русской армии, племянника пожилой хозяйки. С дочкой лет полутора она справлялась сама, без няньки, и это было странно, потому что они были не бедные люди. Мальчика, её сына, Малка видела не часто, а когда видела, тот был в кадетской форме, и ей казалось, что у него всегда зимним румянцем горят щёки. Мальчик был серьёзный и вежливый.

Серафима у них бывала, не часто, но заходила. Потом что-то рассказывала, совсем неинтересное – одна не так давно родила, а другой ещё предстояло родить. Малке это было странно, потому что Серафима должна была родить незаконнорожденного. В той среде, где жила Малка, такая женщина сама была вне закона, и куда-нибудь или уезжала, или ещё чего, чтобы никто не видел её беременной, а появлялась уже с ребёнком и обязательно с мужем, который всеми считался отцом этого ребёнка, хотя все знали, что новенький никакой не отец, и чаще всего знали, кто настоящий отец. Поэтому когда Малка жила с русским офицером и могла забеременеть, то должна была сразу выйти замуж и родить уже замужней, а дни, недели и месяцы никто бы считал. Зачем?

Малка свою историю никому не рассказывала, а Серафима была уверена, что такая смелая и отчаянная – она первая. Малка только посмеивалась. А русским, оказывается, это было всё равно, если замужняя и детная дворянка знается с беременной незамужней мещанкой.

Женщины в траурных вуалях прикладывали платочки к глазам, но было тихо, мужчины молча курили и, попрощавшись с молодой хозяйкой, уходили. Уже краем глаза Малка увидела того полковника без руки, которого видела зимой на Венце. Рукав его кителя был подшит. Она скосила глаза и пробежалась по людям, опасаясь, что где-нибудь стоит Георгий Розен, но его не было.

Барух ничего этого не заметил, он нёс под мышкой свёрток, а в другой руке чемодан Малки. Они как можно скорее миновали этот дом и оказалась в Беляевском переулке.

Перед вокзалом они остановились, и Барух спросил:

– Куда хочешь поехать?

– Туда, где тепло.

– Тогда?..

– В Крым… – совершенно неожиданно сказала Малка, помолчала и спросила: – А это где?

– Как где?

Малка не знала, что ответить, и стала неуверенно показывать пальцем на четыре стороны.

– Ты имеешь в виду север, юг?..

Малка кивнула.

– Крым – это юг! – ответил Барух.

«Значит, не бе́здна!» – с облегчением подумала Малка.

В воздухе было тихо и пусто.

Густой белый туман непроницаемо окутал Курляндию и Земгалию, пропитал чёрные сосновые леса и повис над замёрзшими болотами. Серые шинели сидели в окопах, курили и бранили начальство, за то, что то ли есть война – тогда надо воевать, то ли нет войны – тогда надо замиряться и расходиться по домам.

Начальство думало иначе.

К Рождеству 1916 года русские войска на Западном фронте стояли на позициях, занятых после Великого оттеснения и отступления апреля – сентября 1915 года.

Операции, проведённые в 1916 году, стратегического успеха не принесли. Наступления под Нарочью и Барановичами были остановлены, Луцкий прорыв имел тактический успех, политический и психологический, а также основательно помог союзникам, но Россию к победе не приблизил.

В результате Западный и Юго-Западный фронты выдохлись и потери имели ощутимые. Зато союзнические обязательства по сдерживанию австро-венгров в Италии, а германцев под Верденом и на реке Сомма во Франции были выполнены с лихвой.

Северный фронт, простоявший без особенных шевелений весь год, перевооружавшийся японскими винтовками и доукомплектовывавшийся ножницами для резки проволоки, было решено ввести в дело под Рождество.

Операция планировалась ограниченная: овладеть выдвинутым участком неприятельской позиции на правом берегу реки Аа у озера Бабит и попытаться внезапным ударом прорвать расположение противника на линии Олай – Плаканен.

К декабрю 1916 года 12-я русская армия Северного фронта генерала Радко-Дмитриева занимала Рижский плацдарм. Линия обороны проходила от Рижского залива через Тирельское болото, населённый пункт Одинг, что на левом берегу реки Аа, дальше через Икскуль и Огер на правом берегу Западной Двины. Командующий армией предложил новую тактику, то есть внезапно, «без выстрела» атаковать германскую линию между болотом и железной дорогой Рига – Митава с задачей выхода на реку Аа и железную дорогу Тукум – Митава – Крейцбург и овладения Митавой.

Снова занявший пост главнокомандующего фронтом вместо генерала Куропаткина генерал Рузский не сочувствовал этому замыслу и разрешил операцию, но лишь «в смысле боевой практики для войск» с обязательством обойтись силами одной 12-й армии.

Весь предназначенный для атаки фронт был разбит на три участка.

Первый – между болотом Тирель и рекой Аа, состоявший из частей XLIII армейского корпуса, с задачей отбросить противника на запад и действовать по левому берегу Аа к Митаве.

Второй – от реки Аа до Опорной горки, состоявший из Бабитской группы частей VI Сибирского корпуса, в составе 3-й и 14-й сибирских дивизий. Части были усилены сформированной за полтора года до этого латышской дивизией, состоящей из восьми полков, с задачей нанести главный удар на Митаву.

На третьем стояла Олайская группа из 5-й сибирской стрелковой дивизии II Сибирского корпуса с задачей решительным наступлением облегчить маневр VI Сибирского корпуса на Митаву.

Всего 78 батальонов и 302 орудия, из них 126 тяжёлых.

Резервы планировалось расположить позади первой атакующей линии.

С германской стороны противостояли русским 19 батальонов разных частей 10-й германской армии, обеспеченных, правда, многочисленной артиллерией.

Как и повелось, позиции немцев были укреплены по-немецки.

23 декабря атака русских на рассвете увенчалась полным успехом. Укреплённая позиция противника была прорвана VI Сибирским корпусом в двух местах. Латышская стрелковая дивизия прорвала укреплённую полосу германцев в районе лесничества Мангель и к полудню проникла в тыл противника, заняв район Скудр – Граббе – Скангель. 14-я Сибирская стрелковая дивизия удачно прорвала германские укрепления в районе Сарканайс и продвигалась на Митаву.