Противник был застигнут врасплох при отсутствии резервов. Русские встретили сопротивление только на первой укреплённой линии, в последующих же линиях сопротивление почти не оказывалось.

Путь был свободен.

Однако на участках соседних частей наступление успеха не имело, а имело развитие весьма даже неожиданное.

* * *

Вяземский был вызван из резерва на совещание в Ригу. Совещание в присутствии командующего 12-й армией генерала Радко-Дмитриева вёл генерал-квартирмейстер Василий Георгиевич Болдырев и по своей части жандармский полковник Крылов, присланный на управление вместо снятого за скандал с поручиком Смолиным ротмистра Быховского.

– Я ничего не могу сказать плохого в адрес ротмистра Быховского, он всегда считался дельным офицером, но…

– И на старуху бывает проруха… – тихо обмолвился командующий армией и посмотрел на генерал-майора Болдырева.

– Весьма вероятно, ваше высокопревосходительство, ведь Быховский с первого дня на фронте… – подтвердил Болдырев.

– Но что-то он всё-таки упустил… – Радко-Дмитриев сидел с понурым лицом.

– Я думаю, что тут сказались многие факторы… – подытожил полковник Крылов. – Разрешите продолжать?

Радко-Дмитриев поднял глаза на Крылова.

Вяземский старался внимательно слушать полковника, но иногда его мысли улетали далеко. За последние несколько месяцев после неудачной Барановичской операции утекло столько всякой воды. После памятного ночного боя у Скробова в полку из старого состава офицеров остался он, перешедший на первый эскадрон штабс-ротмистр Рейнгардт, адъютант Щербаков, сапёр Гвоздецкий да доктор Курашвили с отцом Илларионом. Дрок получил назначение с повышением на один из драгунских полков в III конный корпус генерала графа Келлера на Юго-Западный фронт и отбыл уже как месяца два, несколько офицеров погибли в том бою. На фон Мекка Вяземский собственноручно написал представление к Георгию IV степени посмертно, но результата пока не было. В «Русском инвалиде» Аркадий Иванович прочитал, что к Георгию IV степени представлен по Юго-Западному фронту Александр Петрович Адельберг. «Давно пора», – подумал об этом Аркадий Иванович. Полк за тот ночной бой был награждён Георгиевскими трубами, многих тогда представили к наградам: и офицеров, и нижних чинов, а кого и посмертно. Кавалером полного банта стал Четвертаков. Представление на него было отправлено, а сам Четвертаков убыл по ранению.

И вдруг Аркадий Иванович услышал: «Распутин!»

Он отвлёкся, слева сидели офицеры, но они внимательно слушали, а перешёптывались двое справа.

Аркадий Иванович прислушался.

Известие о том, что в Петрограде убили Распутина, обрушилось на армию как гром с ясного неба.

Когда приходит время грозам, их все ждут, но гром всё равно гремит неожиданно, неожиданно всегда, а тем более тогда, когда небо прозрачное и синее и гроза не угадывается даже на горизонте.

– Вот такой у нас народец, понимаете, ни ядом не отравишь, ни пулей не убьёшь… – шептал один офицер другому.

– А какие вы ещё знаете подробности? Я вернусь в полк, меня замучают вопросами.

– Подробностей, батенька, целый воз! – ответил собеседнику пожилой полковник с загорелым лицом, белыми бровями и пегой под фуражку стрижкой под ноль. – Мне несколько дней назад прислали нового адъютанта, приехал прямо из Петербурга, всё знает!

Полковник сидел справа через одного и разговаривал со своим соседом слева, и получалось так, что он говорил в сторону Вяземского, поэтому всё было слышно и понятно.

– Коротко говоря, они его долго подстерегали и прикармливали, как рыбу…

– Это как? И кто они? – спросил полковника собеседник, от кителя которого чуть-чуть припахивало табаком и лавандой, верное средство от моли, когда в походном чемодане один комплект формы на случай такого вот вызова.

– Ну, вы, батенька, даёте, вы не слышали про великого князя Дмитрия Павловича, князя Феликса Юсупова и его супругу, которая была приманкой для старца?..

– Про Пуришкевича вы ещё забыли сказать, конечно слышал, но я никак не мог поверить, особенно про великого князя, это же надо?!

Аркадий Иванович тоже не мог поверить. Он хорошо знал двор: и дед – конногвардеец при Александре Втором, и отец – кавалергард при Александре Третьем. Двор любил проходимцев, об этом даже не шутили. Наверное, от слишком строгой жизни, целиком подчинённой протоколу и церемониалу. Были при дворах и дураки и дурки, и свои и иностранные, но долго не задерживались, их постоянство было таким же, как постоянство фаворитов и фавориток. Всё менялось быстро, сто пятьдесят лет тому назад они заменили шутов, карлов и педрил, всё же наступили другие времена, и моральные уроды заменили физических. Мир стал человечнее, но те слухи, которые ползли по армии и России с самого начала войны, являлись кошмаром, который – человек уже проснулся, а кошмар не прошёл.

Вяземский предпочитал не слышать и не вдаваться в густо рассказываемые разным людом подробности, особенно скабрёзные про Распутина и императрицу, эту слабую, изнурённую родами женщину, какой видел её Аркадий Иванович до войны, а в то, что она управляла императором, просто не верил.

Но ведь Распутина убили же!

Это было как знаменатель в алгебраической формуле!

Убили!

И кто убил!..

Ладно бы собутыльники или такие же похотливые субъекты, как сам старец, что про него говорили с самого начала, а ведь убили самые знатные люди страны, начиная с великого князя Дмитрия Павловича.

– Вот нам сейчас полковник и докладывает о последствиях такого управления и страной, и армией… – услышал Вяземский голос соседа-полковника и прислушался к Крылову, но шёпот соседей не давал сосредоточиться.

– Я у себя в полку давно читаю письма нижних чинов домой, такое пишут, что слов не хватает, я только не понимаю, куда смотрит цензура в тылу, почему эти письма доходят до адресатов… Сам стал жечь! Потому мы и получаем в качестве пополнения так называемых солдат, которые лишь бы что, только бы не воевать, хорошо, что мой полк уже три месяца стоит во второй линии, у меня не происходит хотя бы братаний…

– Да, – сказал пахнущий табаком и лавандой сосед. – Правда ваша! У меня этим занимается адъютант, и помогает ему наш полковой батюшка, я только попросил их не особо предавать это огласке! И так нет-нет да кого-нибудь из вновь прибывающих прапорщиков арестовывают, так я этому даже не противлюсь… все говорят о революции…

– Н-да! Чудеса! А я-то, грешным делом, думал, как только узнал, что Гришку пустили в расход, что, мол, вот сейчас-то мы и повоюем, но не тут-то было…

– Многие так думали, прямо вспышка какая-то произошла настроений, но видите как – наш брат офицер – повоюем, а солдатская серая масса – наоборот… Уже от самого верху до самого низу только и говорят что кругом немцы и даже…

Собеседники наклонили друг к другу головы, но Вяземский и так понял, о чём они шепчутся и чего он уже не мог расслышать, – наверняка была упомянута императрица. Чего-то вроде убийства Распутина и уничтожения при дворе влияния немцев армия ждала с первых месяцев войны.