О качестве же отчётов царю автор знает не по мемуарам. Я сам в течение многих лет просматривал все без исключения отчёты по Военному ведомству времён Александра II, Александра III и Николая II, а также документацию, которая шла Сталину в 20-е — 40-е гг. До 1917 г. наиболее подробными были Всеподданнейшие отчёты Александру II. После 1917 г. в правительство шла самая подробная информация по военным вопросам, по объёму в несколько раз превосходящая Всеподданнейшие отчёты.

Когда я, будучи ещё студентом, первый раз взял в руки красивый дорогой том листов на триста «Всеподданнейший отчёт по Военному ведомству» для Николая II, то я чуть не заплакал. Там была полнейшая туфта. Понять, в каком состоянии находилась армия, было фактически невозможно. Ясно лишь было, что всё хорошо. К примеру, говорилось в отчёте за 1902 год, что в сухопутных крепостях имеется около 11 тысяч орудий. Ну, вроде бы неплохо. А когда я через несколько лет обнаружил в Военно-историческом архиве отчёты военных округов, полигонов, Главного артиллерийского управления и т. п., специально написанных для подготовки Всеподданнейшего отчёта, я за голову взялся — точнейшая информация и в очень сжатом виде, где, сколько и в каком виде солдат, лошадей, пушек, пулемётов, патронов, снарядов и т. п. И выходило, что к 1909 г. из 11 тысяч крепостных орудий около 30% — образца 1877 г., 45% — образца 1867 г., 25% — гладкоствольных систем времён Николая I, и ни одного современного орудия.

Из отчётов округов, управлений и полигонов составлялся отчёт для военного министра. Все данные фильтровались и причёсывались, но всё-таки из этого отчёта более-менее можно было представить реальное положение дел в армии. Затем по мотивам отчёта министру делался Всеподданнейший отчёт, написанный простым русским языком. Кое-где были вкраплены развлекательные моменты, например, про низших чинов иудейского вероисповедания, забавные случаи по военно-судной части и др. Понять что-либо о реальном состоянии дел физически было невозможно. Прямо хоть посылай отчёт в Берлин или Вену, чтобы отправить в бедлам их генштабистов. Разумеется, что даже анализ состояния русской армии или сравнение её с армиями вероятных противников в отчётах не производилось.

То же самое автор видел и в отчётах Морского ведомства. Трудно представить иную картину в отчётах других министров.

Ещё в 1900 г. князь Трубецкой писал: «Существует самодержавие полиции, генерал-губернаторов и министров. Самодержавия царя не существует, так как ему известно только то, что доходит до него сквозь сложную систему “фильтров”, и, таким образом, царь-самодержец из-за незнания подлинного положения в своей стране более ограничен в реальном осуществлении своей власти, чем монарх, имеющий непосредственные связи с избранниками народа».

Итак, Николай II получал довольно ограниченную и зачастую неверную информацию. Но на анализ далее этой информации у него физически не хватало времени. Если верить его дневнику, то в Царском Селе он работал с министрами и индивидуально от одного до трёх часов в день, остальное время уходило на развлечения и на представительные мероприятия. Для сравнения, другие монархи — Екатерина II, Фридрих Великий, Наполеон — ежедневно работали от 8 до 16 часов в сутки. Та же Екатерина далее в путешествия брала с собой в карету или возок Безбородко или далее иностранного посла. Кстати, и при такой нагрузке эти монархи находили время для весьма весёлых приключений.

Увы, Николай II не умел ни работать, ни развлекаться. С ним везде было скучно, сановники или ближайшие родственники воспринимали отдых с Николаем как тяжёлую работу.

Чуть ли не большую часть первых 20 лет своего царствования Николай II провёл на отдыхе, охотясь в Беловежской пуще, купаясь в Ливадии, путешествуя на яхте в шхерах Финского и Ботнического заливов, в гостях у своих немецких родственников и т.д. В первые 15 лет царствования Николая радиосвязи не было, а потом она была крайне неустойчивая. Кроме того, до конца 1914 г. радиопередачи практически не зашифровывались. Надо ли говорить, сколько секретной информации вылавливали иностранные разведки при перлюстрации писем, телеграмм и радиограмм.

В первые годы царствования Николай с большим удовольствием отмечал в дневнике, что ему на отдыхе удавалось на несколько дней остаться без курьеров и связи с министрами. Причём, когда царь отдыхал или был за рубежом, ему далее в голову не приходило передать на время отсутствия хотя бы небольшую часть полномочий председателю Комитета министров либо министру. Случись война, Россия могла бы остаться без управления на несколько дней.

Опять сослагательное наклонение, возмутится критик, опять «если бы да кабы...» Позвольте, конкретный пример — царь запретил во время Первой мировой войны выход в море бригады линейных кораблей без его специального распоряжения. Соединения немецких кораблей систематически проводили набеговые операции на Балтийском море. Для уничтожения кораблей противника или для прикрытия отхода лёгких сил русского флота, наносивших удар по немецким крейсерам, крайне важен был быстрый выход линкоров. Скорость линкора тина «Севастополь» 42 км/час, то есть за сутки они могли пройти 1000 км. Успех операций по перехвату отрядов германских кораблей зависел буквально от минут. А на передачу донесения в Ставку четырёх шифровок-дешифровок, пока рискнут побеспокоить Его Величество, пока его Величество найдёт, с кем посоветоваться и т. п., уходили десятки часов, а то и сутки-двое.

В результате четыре самых мощных русских корабля за всю войну не сделали ни одного выстрела по противнику. Зачем тогда их строили? Только тела 305-мм орудий главного калибра стоили больше, чем 600 готовых дивизионных 76-мм пушек обр. 1902 г. А сколько стоили башни, броня, корпуса, машины? Мало того, представим состояние экипажей линкоров. Тревога, подготовка к бою с германской эскадрой, затем долгие часы ожиданий Высочайшего разрешения на выход в море, и, в конце концов, отбой независимо от Высочайшего разрешения — немцы всё равно уже ушли. Стоит ли удивляться, что, узнав о Февральской революции в Петрограде, матросы дредноутов без всякой большевистской пропаганды устроили кровавую расправу над офицерами?

Даже в те немногие месяцы года, когда царь вроде бы находился при исполнении своих служебных обязанностей, он жил не в Петербурге, а в Петергофе или Царском Селе. Подобострастные историки восхищаются: вот по просьбе жены для удобства детей царь покинул Петербург и жил в пригороде. Кто же спорит? Прогулки на природе, свежий воздух, тишина, спокойствие куда полезней, чем петербургский смог. Да и вообще... Представьте себе, что царь стал бы охотиться на ворон или гоняться за кошками с ружьём по Дворцовой площади или Летнему саду. Обыватели от хохота падали бы, а тут ещё интуристы с фотоаппаратами набежали бы. В Царском-то оно всё-таки спокойнее.

А как министрам? Ведь на поездку в Петергоф или Царское Село они тратили минимум три часа. Чтобы сделать 15-минутный доклад царю в Петербурге, министр терял максимум час времени, даже если он шёл пешком из министерства в Зимний дворец. А на такой же доклад в Царском Селе уходил весь день.

Таким образом, решение даже самых срочных вопросов откладывалось на 8 часов, и то, если министерство продолжало работать и ночью.