Из объяснений Марта Читер выловил нечто необъяснимое. Тот почему-то уверен, что здесь, в шаге от границы почти безопасно. И даже наличие тройки ужасающих монстров можно не брать в расчёт.

Или лидер здорово чудит, или он знает об этих местах куда больше, чем Читер. То, что у него есть качественные карты, косвенно говорит в пользу второй версии.

И то, что до сих пор ни один кластер не засчитался, как открытие, тоже на это намекает. Картография не поднимается. Получается, люди здесь уже везде побывать успели. А раз так, почему бы лидеру по каким-то своим особым каналам не найти карты повышенной детализации.

И заодно сведения, о которых на каждом углу не болтают.

Ну что же, сказано лежать, значит, придётся лежать. Приказ есть приказ.

Тем более, нарушить его в таком состоянии непросто.

Водяной уж с серовато-жёлтой кожей, украшенной рисунком шахматной доски, забрался на тёплую человеческую грудь, замер, начал внимательно наблюдать за лягушачьим концертом. А Читеру оставалось эту наглость терпеть молча и без движений.

Ещё раз пробежавшись по отрядному чату, нахмурился. Потом открыл карту, увеличил, посмотрел на россыпь отметок. Дождался, когда одна из них отделилась от группы и направилась в его сторону.

Нет, не одна. Три.

Ну что же, предсказуемо. Задумка, спонтанно зародившаяся при разговоре с Мартом, скорее всего сработала. Ведь чат читал не только лидер.

Ситуация усложняется, и Читер сам на это напросился. Ведь никто не заставлял решать этот вопрос именно сейчас. Но нет же, загорелось.

И что теперь? Если так и лежать, согревая змей и наслаждаясь пением квакуш, можно до беды долежаться.

А что ещё прикажете делать, если он почти труп? Обычного человека на его месте уже давно бы вороны расклёвывали. Читер жив только потому, что он игрок.

Солидно прокачанный игрок.

Пожалуй, придётся снова забираться в чаты. Самостоятельно из такой передряги он не выкрутится, а мстить потом с того света – не самое мудрое занятие.

Спасать Читера не торопились. На то, чтобы пройти меньше восьми километров, троица потратила четыре с лишним часа. Складывалось впечатление, что тянули время специально, задумав его уморить мучительным способом. Ведь все знают, что интенсивно мигающая иконка в чате — это серьёзно. Это значит, что у пострадавшего такие проблемы, с которыми долго не живут.

Но Читер жил.

Да, безрадостной жизнью, но смерть не торопилась.

Потревоженный при падении ил холодил спину, а сверху наоборот, всё сильнее и сильнее припекало солнце. Комфорт откровенно отрицательный, плюс жажда навалилась. Воды, увы, не было, а лакать смешанную с грязью озёрную бурду он пока что не готов. При себе осталась лишь маленькая плоская фляжка со спеком. Дотянулся до неё с трудом, после нескольких попыток, от боли едва сознание не потеряв. Потом долго сражался с крышкой, пальцы отказывались работать. Справившись, наконец, с этим затруднением, расплескал половину ради пары жалких глотков, от которых к тому же сильно закашлялся, а тело забилось в конвульсиях.

Но так даже к лучшему. Заражённые на шум не прибежали, зато лягушки и змеи испугались, после чего некоторое время выдерживали приличную дистанцию.

В общем, четыре часа растянулись в мучительную вечность. Услышав, наконец, шлепки шагов по воде и сдавленные ругательства, даже ушам не поверил. Да, карта показывала, что помощь уже здесь, но измождённый рассудок принимал эту информацию с трудом.

Захотелось похлопать себя по щекам, заставляя голову работать лучше. Но конечности Читера такую работу сейчас не осилят. Пришлось подстёгивать себя лишь мысленно.

Сейчас ему потребуется ясный ум.

Максимально ясный.

Гангрена, или, по новым сведениям, Ганг, навис над Читером, заслоняя солнце.

Скривившись, недовольно произнёс:

— Вот ведь пёс живучий.

Присел, вытащил из кобуры беспомощной жертвы пистолет, покрутил в руке, сочно сплюнул, отбросил оружие в воду.

— Я же говорил, привязанный.

— Богато живёт, — сказал Домовой. — Ладно, зато остальное наше.

— Штаны с меня забрать размечтались? — усмехнулся Читер. — Больше ничего ценного в открытом доступе нет.

— Ого, он ещё и говорит, — тоже усмехнулся Гангрена.

И усмехнулся он нехорошо.

— Я вам, дурачкам, шанс даю, — сказал Читер. — Просто вылечите меня. И попросите прощение за ту лапшу, которую нам по ушам развешивали. Не скажу, что мы всё забудем, но мы команда. Хреновая, конечно, но команда. Договорились через границу перейти, значит, постараемся перетащить туда всех. И вас, придурков, в том числе. Мы свои дела ведём честно. Если с нами честно.

— За оленей нас держишь? — задал Гангрена риторический вопрос. — Ты в чате Соску назвал Сойка. Ты всё знал. И не только ты. Когда вы узнали? Кто нас заложил? Орех, что ли? А он откуда узнал?

— Да спроси Ореха, с какой стороны солнце встаёт, не ответит, — отрешённо ответил Читер. — У него слишком пустая голова. Вообще-то, если честно, даже я знаю не всё. Но мне и не надо. Самое главное я понял.

— Такой умный, а сейчас вот возьмёшь, и тупо сольёшься, — совсем уж нехорошо осклабился Гангрена, потянувшись к ножу.

— Все мы смертные, — безмятежно ответил на это Читер. — Но насчёт Ореха и прочих ты ошибаешься. О том, кто вы такие, знаю только я. Остальные пока что не в курсе таких подробностей.

— Да класть мне и на тебя, и на всю вашу тупую банду. Можешь прям сейчас в чат настучать, кто мы. Нам похрен. Тебя вальнём и пойдём дальше. Отсюда мы и сами спокойно доберёмся, тут до границы три шага осталось. Март твой что-то мутит, но проболтался, что на этой стороне озера мертвяков быть не должно. В этом деле он сечёт, мы и вправду ни одну тварь не видели, пока к тебе шли. Значит и дальше их не будет. Дойдём и без вас, придурков. Но я могу и не убивать. Мне ведь на тебя похрен. Да и нет к тебе претензий. Молчал о нас? Вот и молодец, Соска тебя подлатает. Не до конца, но ходить сможешь. Как-нибудь доковыляешь до Марта, тут недалеко. Тварей по пути нет, мы сами проверили. Но ты ведь не мальчик, ты понимать должен, что за просто так такое не делается. У тебя, наверное, инвентарь с банковское хранилище размером. Сечёшь, к чему я веду? Заинтересуй меня чем-нибудь. Хорошо заинтересуй. Чем больше заинтересуешь, тем лучше тебя починит Соска. Купи себе хорошее здоровье.

Читер ответил так же отстранённо:

— Ты продолжаешь называть её Соской. Даже сейчас. Зачем?

— Потому что ты не видел её без маскировки. Знаешь какой у неё красивый рот? Рот что надо, рабочий. Тот, кто ей прозвище дал, был полным придурком. Сойка, это птица крикливая. А наша молчит, она рот только по делу раскрывает. Соска она. Тупая Соска. Если бы не я, её бы так и имели все, кто мимо проходят. Она же нереально тупая, она до сих пор не поняла, что ей от Системы досталось, и что с этим можно сделать. Могла бы жить в шоколаде, а вместо этого её все имеют. Ну разве не тупая?