Но, когда ее ведут по коридору к входу, она снова прокручивает в голове слова стражника. «Вы арестованы за измену». Не за то, что вызволила человека из тюрьмы, не за использование магии – хотя она уверена, что по крайней мере последнее будет добавлено к ее обвинениям, – а за измену. За заговор против короля.

Только четыре человека в курсе, те четверо, которые участвовали во всем вместе с ней. К тому времени, когда они добираются до входа в темницу, Беатрис уже не удивляется, увидев Жизеллу и Николо, стоящих у двери, склонив головы друг к другу, и перешептывающихся. Когда стражники ведут ее мимо них, оба поднимают глаза, но Николо, по крайней мере, стыдливо отводит взгляд. Жизелла – нет. Ее уверенные, непримиримые темно-карие глаза пристально смотрят на Беатрис. Она пожимает одним плечом, и Беатрис едва сдерживается, чтобы не броситься на девушку и изо всех сил не ударить ее. Она готова поспорить, что даже со связанными руками сможет причинить ей боль. Но этого недостаточно.

Поэтому она отворачивается от них обоих и устремляет взгляд вперед. Держа голову высоко поднятой, а рот закрытым, идет навстречу своей судьбе.

Софрония следит за часами: ночь перетекает в утро, утро плавно переходит в полдень. Их казнь должна состояться только на закате следующего дня; хотя Софрония не хочет слишком приближаться к этому сроку, ей нужно дать Виоли достаточно времени, чтобы та добралась до места их встречи. Так далеко от дворца, как только можно. Она рассказывает Леопольду план, который они с Виоли придумали и который был достаточно прост: когда часы пробьют три, она развяжет запястья и сломает браслет, желая, чтобы они с Леопольдом перенеслись в пещеру на дальней стороне Амивельского леса, где их будет ждать Виоли.

Как и Виоли, Леопольд не был уверен, что у желания хватит силы, чтобы осуществить это, но она заверила их обоих, что все получится.

На часах уже почти три, как вдруг дверь открывается и входит Ансель. Похоже, он переоделся в новую одежду, но Софрония не думает, что он спал. Под его глазами темные круги, которых не было прошлой ночью. Он смотрит между ними двумя и проводит рукой по волосам. Похоже, он не знает, что сказать, и это хорошо, потому что у Софронии есть к нему вопрос, и это будет ее единственный шанс получить ответ.

– Когда моя мать завербовала тебя, Ансель? – спрашивает она.

Он удивленно моргает.

– Королева Евгения обратилась ко мне после того, как Леопольд объявил войну…

Софрония прерывает его смехом.

– Мне очень жаль. Я просто ожидала, что моя мать наймет лжеца получше. Ты разговаривал с Виоли во время выступления, а потом случайно спас принца от той же толпы бунтовщиков, которую сейчас возглавляешь? Вопреки тому, что думает моя мать, я не идиотка.

Ансель долго на нее смотрит, затем, кажется, принимает решение.

– Ну, ты скоро умрешь, так что почему бы нет? – говорит он, садясь в кресло напротив Софронии и Леопольда. – Да, хорошо, я общаюсь с твоей матерью уже полтора года. История с рыбацкой лодкой правдива, но однажды, когда мы были пришвартованы во Фриве, я все-таки вышел на берег. Попал в небольшую неприятность в таверне, жульничал в карты, ввязался в драку. У одного из мужчин был неприятный правый хук, и когда я пришел в себя, то лежал в одной из комнат таверны, и эмпирей предлагал исцелить меня звездной пылью.

– Найджелус, – понимает Софрония. Конечно, в этом была замешана собачка ее матери.

Ансель пожимает плечами.

– Не спрашивал, кто он такой, и мне было все равно. Но он знал меня, знал мое имя, мое положение на судне, знал мою семью в Кавелле.

– Не говори мне, что тебе он тоже предлагал вылечить больного члена семьи, – говорит Софрония, вспоминая историю Виоли.

Ансель смеется.

– Нет, я человек простой, он всего лишь предложил мне деньги. Все, что он хотел, чтобы я сделал, это вернулся в Кавелле и начал разжигать гнев против аристократии. Это было несложно, тем более после смерти короля Карлайла. – Он поворачивается к Леопольду. – Знаешь, тебя было очень легко ненавидеть, – добавляет он между делом.

Леопольд морщится, но не отвечает, поэтому Ансель продолжает:

– Я даже не подозревал, что в этом замешана твоя мать, пока меня не разыскала Виоли. Потом прибыла ты, королева Софи, и все сошлось.

– Пока все не пошло наперекосяк, – догадывается Софрония. – Пока я не пошла против планов моей матери.

На мгновение Ансель просто смотрит на нее, а затем разражается смехом.

– О, может быть, ты не такая умная, какой себя считаешь. Ты идеально следовала плану своей матери.

Настала очередь Софронии потрясенно замолчать. Пока она пытается все понять, в ее голове проносятся тысячи мыслей.

– Нет, я отказалась подтолкнуть Леопольда к войне, я даже попыталась восстановить Темарин…

– Ты вела себя именно так, как она думала, – прерывает Ансель. – Все это. Единственным сюрпризом стала Евгения, и это стало неожиданным подарком. Но это, – он делает паузу, чтобы обвести комнату рукой, – это всегда и был план твоей матери. Осажденный мятежниками дворец, мертвая аристократия, обезглавленные король с королевой и хаос на каждом углу. Ее войска прибудут к концу недели, и их путь будет свободен. Благодаря тебе, – добавляет он.

Ее мать хочет ее смерти. Софрония уже знала об этом и сказала об этом Леопольду вчера вечером, но она думала, что это произошло потому, что Софрония ее подвела. Она думала, что гнев матери на нее, как и всегда, был ее собственной ошибкой. Есть что-то странно освобождающее в осознании того, что это не имеет никакого отношения к ее поступкам.

Часы позади Анселя бьют три, но он игнорирует их. Софрония и Леопольд переглядываются, и она быстро кивает. Пора. Она поворачивает запястья под прямым углом с достаточной силой, чтобы порвать оковы. Прежде чем Ансель успевает среагировать, она хватает браслет на запястье и бросает его на пол, ставя поверх него каблук.

– Мне очень жаль, – обращается она к Леопольду, который в замешательстве хмурится.

«Это сильная магия, достаточно сильная, чтобы спасти жизнь», – сказала мать ей и ее сестрам, когда подарила эти браслеты. Жизнь. Не две, как Софрония убедила Леопольда и Виоли.

Каблуком она ломает кристалл.

– Хочу, чтобы Леопольд оказался вместе с Виоли, подальше отсюда.

Время начинает течь, словно мед. Ансель бросается к Леопольду, Леопольд делает шаг к Софронии. Затем, в мгновение ока, Леопольд исчезает, а Ансель хватает воздух. Когда он все понимает, то с яростью в глазах поворачивается к Софронии.

– Что ты сделала?! – кричит он.

На лице Софронии появляется хрупкая улыбка.

– То, чего не планировала моя мать.

Беатрис ходит по своей запертой спальне и пытается придумать план. Слова Дафны звенят у нее в ушах, но она сосредотачивается на тех из них, которые действительно полезны, – о молотых семенах яблок. Она думает о том, что подсыпать их в королевское вино мог кто угодно. Но есть один человек, которого она знает, у которого был прямой доступ к вину и от которого всегда пахнет яблоками. И если подсыпал их в королевское вино именно Николо, то измельчила их определенно Жизелла.