– Да, родители бывают тем еще отстоем, – шмыгнула носом Барби, промакивая потекшую тушь соломенным зонтиком для коктейлей. – Отец каждое лето отправлял меня в военные лагеря, хотя я всегда просила записать меня в балетную школу. Он хотел себе сына – и он его получил. Не важно, в людей какого пола мы влюбляемся, Эшли, ведь все дело в душе. А у тебя душа красивая. Я редко говорю это мужчинам, но ты мне правда нравишься.

– Спасибо, – всхлипнул Эшли, жадно делая еще глоток. – Ты мне тоже.

Его голос вдруг сорвался на шепот, а затем они оба, самозабвенно засмотревшись друг на друга, потянулись и соединились в поцелуе.

Это длилось меньше пяти секунд. Барби отстранилась первой и, отплевываясь, сумбурно выпалила:

– Давай больше не будем этого повторять.

– Пожалуй, – смущенно согласился Эшли и залпом осушил сразу две стопки. – Никогда.

– Г-хм!

Я вздрогнула и покосилась на выросшего рядом Криса, сложившего на груди руки. Если бы не он, вошедший следом, я бы, возможно, так и не осмелилась их прервать. Оба, пьяные до изнеможения, разом обернулись, и Эшли локтем свалил графин с коньяком.

– О, – издал он, улыбаясь. – И года не прошло!

– Что это значит? – осторожно поинтересовался Крис, видимо, прощупывая сюжет их сна, в который мы так беспринципно вторглись.

Барби раскрутилась на стуле, расплескав содержимое своего бокала и закинула ногу на ногу (весьма грациозно для ее состояния).

– Наконец-то вы очухались и додумались нас найти, – пояснила она. – Мы думали, вы уже никогда не догоните.

– Что? – переспросила я, ошеломленная.

– Мы ведь не настолько тупые, чтобы повестись на это. Иллюзии всегда примитивны: семейка, поющая хором под Рождество, прекрасная работа, безоблачные перспективы, – хмыкнула Барби, и Эшли со смешком подтвердил:

– У вас что, никогда осознанных снов не было? Их же на раз-два раскусить можно.

– Я очнулась, еще когда меня не успели вывести на сцену балетного училища, – вздохнула Барб, залпом осушая стакан с виски.

– Дети, что с них взять, – поддержал ее Эш. – Хотя получить приглашение на вручение Нобелевской премии было приятно…

– Вы пытаетесь сказать нам, что все это время знали, что спите? – попыталась подытожить я. – Вы… Каким образом?!

– Говорю же, – закатила глаза Барби, вставая. – Мы не тупые!

Крис и я переглянулись. Эшли, пошатываясь, потянулся к новой бутылке, но я вовремя выхватила ее.

– Ваша Гениальность, вы и так в стельку, – язвительно заметила я.

Брат пошатнулся, и весь его вес обрушился на мои плечи. Я застонала, едва удерживая его. Солнечные кудряшки волос защекотали мне лоб.

– Ты не пьян, – сухо объявил Другой, выйдя из-за спины Криса. – Во сне ты находишься в том состоянии, которое сам решишь на себя примерить.

– Я знаю, – промычал тот, выпрямляясь. – Но я хочу быть пьяным, так что… Погодите, какого черта?!

При виде двух Крисов сразу Эш вмиг протрезвел. Он нерешительно приблизился к двойнику, пока тот не оскалил свои безупречные зубы. Брат отскочил, едва ли не крестясь.

– Я не пьян, – кивнул он серьезно. – Уже нет. Но почему у меня все еще двоится в глазах?

– Потому что ты кретин, – пожал плечами Другой и внезапно призадумался. – Шучу! Кретин у нас Себастьян, а ты…

Он не успел договорить свою колкую шуточку, потому что Барби сломала ему нос. Хруст его переносицы даже заглушил музыку, а фонтан крови заляпал ковер и ее джемпер. Уже твердо стоя на ногах, Барби потерла разбитый кулак.

– Фух, уже зажило, – выдохнул Другой, оторвав руки от вновь чистого лица. – Но все равно больно. Бешеная стерва!

– Это тебе за Франки! – рыкнула Барби и размяла другой кулак. – Повторить?

Я попятилась, боясь встревать между ними, когда вдруг электронная музыка прервалась. Все обернулись на Себастьяна, забравшегося на сцену и выключившего колонки.

– Закончили? – громко осведомился он и, оглядев каждого, отбарабанил на одном дыхании: – Итак, новости этой недели! Я не мертв. Мы с Флейтой вроде как вместе, да, colombe[17]? Криса Роуза целых двое, потому что один он – это тот, который основал ваш любимый МЗВ и которого вы все знаете, а второй – параноидальный шизик, любящий потрошить домашних животных. Джейми умеет проходить сквозь сны, а Флейта неплохо их ищет. Осталось найти Грейса, а затем можно выбираться отсюда. Из последних свежих новостей – это все. Спасибо за внимание! Увидимся в понедельник.

Себастьян спрыгнул со сцены и, прихватив с собой покрасневшую Флей и солодовый ликер в бутылке, покинул бар.

Вышли мы в долгожданной тишине. Крис закинул какую-то связку бутылок в кузов пикапа, пока Эшли обнимал меня, шепча на ухо, как гордится мной. Я не верила ему, но все равно улыбалась. Другой притих на скамейке у бара, а Флейта снова усердно пыталась что-то сыграть. Похоже, мелодия облегчала ей поиски снов.

– Кажется, я знаю, где искать Грейса! – вдруг выкрикнула Барби, осененная какой-то идеей. – Вы проезжали магазин комиксов по пути?

– Что-то такое было, да, – нахмурился Крис, потирая подбородок. – Думаешь, он там? Я подгоню машину. Это в другой стороне, надо развернуться.

Барби махнула рукой и решительно устремилась пешком, сокращая путь через лес. Крис растерялся, но поспешил забраться в пикап, как и те, кто не захотел топать на своих двоих. То есть все, кроме меня и Флейты.

Мы вдвоем нагнали ее уже почти у самого магазинчика – передвигалась Барби исключительно бегом.

– Почему ты думаешь, что он там? – спросила Флейта, пытаясь отдышаться.

Барби спряталась от ветра под капюшоном и пожала плечами, огибая магазин.

– После того как нас с Крисом и Джейми разделили тогда под Анкориджем, – начала она. – У костра Грейс рассказал мне, что «Я – легенда» с Уиллом Смитом его любимый фильм. Еще в школе он мечтал о зомби-апокалипсисе. Грейс бы заперся в магазине с видеоиграми и едой, целыми днями читал комиксы и бездельничал. А этот магазин – единственный, где есть отдел с Marvel, DC и Vertigo в одном месте.

– Хм, это может сработать, – подхватила я, и Барби посмотрела на меня с признательностью.

– Вот сейчас и проверим.

Барби внимательно изучила квадратную одноэтажку и подкралась к служебному входу, а затем бросила на меня заискивающий взгляд.

– Колдуй!

Я обреченно застонала, уже предвкушая ментальное сопротивление барьера. По ощущениям это напоминало иглу, которую вводят тебе прямо в мозг. Почти болезненно, но больше мерзко. Однако, приложившись к двери, я разорвала чары Шона одним слабым толчком. Барьер мгновенно растаял в воздухе, будто его и не было.