на возвращение своего короля, Иакова III. Досадуя на славу блиндгеймского победителя, тори старались противопоставить ему адмирала Рука, которого подвиги в Испании были более чем сомнительны; одно можно было выставить в его пользу— это содействие ко взятию Гибралтара. Взятие было облегчено тем, что испанский гарнизон состоял менее чем из 100 человек. Англичане взяли Гибралтар не у Филиппа V в пользу Карла III: они взяли его для себя и удержали навсегда за собою этот ключ к Средиземному морю.

Отношения к английским партиям могли только заставлять Марльборо усерднее трудиться в пользу продолжения, и успешного продолжения войны. Самым слабым местом союза была Италия, где Виктор Амедей не мог сопротивляться лучшему французскому генералу, герцогу Вандому, где Турин готов был сдаться. Отделить в Италию часть войска, бывшего под начальством Марльборо и принца Евгения, было нельзя без вреда военным действиям в Германии; нового войска от императора нельзя было требовать, потому что австрийские войска были заняты против венгерских мятежников. Марльборо смотрел всюду, где бы достать войска, и остановился на Бранденбурге, которого курфюрст Фридрих принял титул короля прусского. Марльборо сам отправился в Берлин: здесь были очень польщены учтивостями знаменитого блиндгеймского победителя и дали ему 8000 войска за английские деньги.

В Венгрии дела шли удачно для императора: мятежники, грозившие сначала Вене, потерпели сильное поражение, но Рагоци все еще держался. Марльборо очень хотелось прекратить эту вредную для союза войну, и он настаивал, чтоб император дал своим венгерским подданным полную религиозную свободу; но император под влиянием иезуитов никак не хотел на это согласиться; иезуиты видели, что они были вправе бояться союза с еретиками. Но и Людовик XIV, раздувавший венгерское восстание, видел подобное же явление в собственных владениях, где в Севенских горах восстало протестантское народонаселение. Вследствие гонений религиозный энтузиазм достиг здесь высшей степени: явились пророки, дети пророчествовали; правительство усилило гонения, но гонимые воспользовались войною, выходом гарнизонов из городов Лангедока и восстали, начали партизанскую войну; вождями отрядов были пророки (voyants); важнейшее место получал тот, кто отличался большею степенью вдохновения; одним из главных вождей был семнадцатилетний мальчик Кавалье, самым главным вождем был молодой человек 27 лет Ролан, соединявший с диким мужеством что-то романическое, поражавшее воображение. У Ролана скоро набралось 3000 человек войска, которые сами себя называли детьми Божиими, а католики называли их камизарами (рубашечниками) по белым рубашкам, которые они надевали ночью, чтобы узнавать друг друга[11]. Пещеры в горах служили им крепостями и арсеналами; они разрушили все церкви и священнические дома в Севенских горах, перебили или прогнали священников, овладели замками я городами, истребили высланные против них отряды войска, собрали подати и десятины.

Лангедокские чины собрались и положили созвать милицию. Когда в Париже узнали об этих событиях, то Шамильяр и Ментенон сговорились сначала скрыть их от короля; но долго скрывать было нельзя, когда восстание распространилось, когда генерал-губернатор Лангедока, граф Брольи, был разбит камизарами. Король послал против мятежников маршала Монревеля с 10 000 войска; Монревель разбил Ролана и хотел сначала потушить мятеж кроткими средствами; но когда камизары перестреляли тех из своих, которые приняли амнистию, то Монревель начал свирепствовать. Католические крестьяне также вооружились против камизаров под начальством какого-то пустынника. Эта святая милиция, как выражался папа, начала так разбойничать против своих и чужих, что Монревель должен был усмирять ее; камизары не стихали; между ними творились чудеса: один пророк для поддержания веры своих взошел на пылающий костер и сошел с него невредим. Но 1704 год был несчастен для камизаров: Кавалье принужден был войти в соглашение с правительством и оставил Францию; Ролан был разбит и убит; после Блиндгеймской битвы обширный заговор камизаров не удался; оставшиеся вожди их были сожжены, перевешаны, и восстание затихло, тем более, что правительство, занятое страшною войною внешнею, смотрело сквозь пальцы на протестантские религиозные сборища.

Война с камизарами прекратилась очень кстати в 1704 году, потому что к следующему году Людовику XIV нужно было подумать о войне оборонительной! Первые дни 1705 года в Лондоне происходило торжество по случаю приезда Марльборо с трофеями и знатными пленниками. Палата общин представила королеве адрес с просьбою увековечить славу великих заслуг, оказанных герцогом Марльборо. Герцог получил королевское имение Вудсток, где построили замок и назвали его Бленгейм. Император дал Марльборо титул князя и также имение в Швабии. Один только Оксфордский университет, принадлежавший к партии тори, оскорбил Марльборо, поставивши его в своих торжественных речах и стихах совершенно наравне с адмиралом Руком.

Марльборо еще в 1704 году уговорился с принцем Евгением насчет кампании 1705 года, уговорился напасть на Францию со стороны Мозеля, где она была менее укреплена; раннею весною обе армии должны были начать действия осадою Саар-Люи, причем должны были войти в сношение с герцогом Лотарингским, только поневоле бывшим за Францию. Людовик XIV также не терял времени, готовился и весною 1705 года мог писать: «У неприятеля нет столько пехоты, сколько у меня во Фландрской, Мозельской и Рейнской армиях, хотя в коннице он почти равен со мною». Но главное преимущество Людовика XIV состояло в том, что он мог распоряжаться своими относительно многочисленными войсками как хотел, тогда как Марльборо весною 1705 года тратил время в Гааге, уговаривая нидерландское правительство согласиться на его план. Когда он наконец вынудил это согласие и явился с войском на Мозеле, то нашел перед собою большое, достаточно снабженное всем нужным французское войско под предводительством хорошего генерала-маршала Виллара, тогда как у него самого не было знаменитого товарища Блиндгеймской битвы: император перевел принца Евгения в Италию для поправления тамошних дел, и вместо Евгения Марльборо должен был иметь дело с маркграфом Людовиком Баденским, который не двигался с места, отговариваясь то болезнию, то недостаточным снабжением своих войск.

Весть о смерти императора Леопольда (5 мая н. с.) подала английскому полководцу надежду, что при энергическом преемнике его, Иосифе I, дела пойдут живее. Как мы видели, Иосиф обещал быть энергическим государем, когда был наследником, когда был главою воинственной партии, главою оппозиции отцовскому министерству, отцовской системе. И действительно, сначала в Вене было что-то похожее на энергическое действие; но скоро потом все пошло по-старому, вследствие чего ни Марльборо на Мозеле, ни Евгений в Италии не могли ничего сделать в продолжение всего 1705 года; только в Испании союзники были счастливее: Барцелона сдалась эрцгерцогу Карлу; в Каталонии, Валенции, Аррагонии его признали королем. В 1706 году дела шли также успешно в Испании для союзников: Филипп V должен был оставить Мадрид. С другой стороны, дела пошли неудачно для французов на севере со стороны Нидерландов: здесь в