дошло до определения наказания, то положено было только запретить ему проповедовать три года и публично сжечь две последние его проповеди. Такое легкое наказание было поражением для вигов, затеявших дело, и торжеством для тори, и это торжество увеличивалось сочувствием, которое высказывалось к Сечьверелю: женщины толпами стекались в церкви, где он служил (ибо ему запрещено было только проповедовать), его приглашали крестить детей, в честь его делали иллюминации, жгли фейерверки; когда он поехал в Валлис, то по дороге в городах делали ему торжественные встречи (1710).

Королева, руководимая леди Мешем, которая в свою очередь была руководима Гарлеем, показывала ясно, что не хочет более иметь между своими министрами вигов; так, она уволила сначала самого рьяного вига, Сандерленда, управлявшего иностранными делами, женатого на дочери Марльборо; тори были в восторге и говорили Анне: «Ваше величество теперь настоящая королева». Виги снесли терпеливо это поражение, что, разумеется, придало духу их противникам, и королева сделала решительный шаг — уволила Годольфина; Гарлей был опять введен в кабинет и сделан лордом-казначеем, С.-Джон получил заведование иностранными делами. Парламент был распущен, и при новых выборах в него тори взяли перевес.

Новый парламент, открывшийся в ноябре 1710 года, отвергнул предложение поднести благодарственный адрес Марльборо за последнюю кампанию; из министров С.-Джон был не прочь от союза с «великим человеком», как величали Марльборо, под условием, чтоб герцог отстал от вигов и сдержал ярость своей супруги; но Гарлей не хотел этого союза. В декабре Марльборо приехал в Лондон, был встречен горячими приветствиями от народа, был принят ласково, но холодно королевою. Анна сказала ему: «Желаю, чтобы вы продолжали служить мне, и ручаюсь за поведение всех моих министров относительно вас; я должна просить вас не позволять никаких благодарственных адресов вам в парламенте в нынешнем году, потому что мои министры будут этому противиться». Герцог отвечал: «Рад служить вашему величеству, если недавние происшествия не отнимут у меня возможности к этому». Анна была не против герцога, но против герцогини и требовала, чтобы последняя отказалась от всех своих придворных должностей, а герцогиня желала во что бы то ни стало сохранить их.

В начале 1711 года Марльборо подал королеве письмо от жены, написанное в самом смиренном тоне, но Анна, прочтя письмо, сказала: «Я не могу переменить своего решения». Бленгеймский победитель стал на коленях умолять королеву умилостивиться, но Анна была неумолима. Сам герцог и после этого остался на службе и отправился к войску на твердую землю, но министерство хлопотало о средстве не нуждаться более в службе Марльборо: это средство было заключение мира, и Готье отправился в Париж. Скоро новое обстоятельство должно было еще более охладить Англию к Великому союзу: в апреле 1711 года умер император Иосиф I, не оставив детей мужеского пола, так что все его владения переходили к брату его, Карлу, королю Испанскому, — нарушение политического равновесия Европы более сильное, чем занятие испанского престола принцем бурбонского дома. Гарлей, возведенный в герцоги Оксфордские, и С.-Джон продолжали мирные переговоры с Людовиком XIV: они отправили для этого во Францию своего друга Приора, который должен был объявить, что Англия не будет настаивать на отнятии Испании у бурбонского дома, и в сентябре французский уполномоченный Менаже подписал в Лондоне прелиминарные статьи, после чего дело было сообщено голландскому правительству. Штаты были очень недовольны, но должны были согласиться вести и с своей стороны мирные переговоры, для которых был выбран город Утрехт. Еще недовольнее была Австрия; были недовольные и в Англии, вследствие чего началась, по обычаю, жестокая война памфлетами в прозе и стихах.

Вопрос о мире был соединен с другим вопросом — о протестантском наследстве; виги боялись, что мир поведет к сближению с Франциею, даст королеве и ее министрам возможность действовать против протестантского ганноверского наследника в пользу Иакова III Стюарта. В декабре 1711 года собрался парламент, и начались жаркие споры. Виги провозгласили, что мир не может быть безопасен и почетен для Великобритании и Европы, если Испания с ее заатлантическими владениями останется за Бурбонскою династиею; то же самое утверждал Марльборо. Но против Марльборо нашлось страшное средство: он был обличен в огромных взятках, полученных с подрядчика в армию, и на этом основании королева уволила его от всех занимаемых им должностей, а чтоб упрочить за собою большинство в верхней палате, Анна воспользовалась правом английских королей и назначила 12 новых лордов. Так начался 1712 год.

Испанский король Карл III, владеющий теперь австрийскими землями и избранный императором под именем Карла VI, отправил в Лондон принца Евгения на помощь вигам, но он приехал слишком поздно и, проживши понапрасну два месяца в Лондоне, возвратился на твердую землю, чтобы приготовляться к будущей кампании, которую должен был совершить один, без Марльборо. Между тем в январе открылись конференции в Утрехте: они велись на языке побежденной Франции, хотя и было объявлено, что это не должно вести ни к каким последствиям, ибо уполномоченные императора должны говорить только по-латыни; но мертвому языку трудно было бороться с живым в таких животрепещущих вопросах. Во Франции возрождалась надежда, что страшные бедствия приближаются к концу: мир никак уже не мог быть заключен на таких позорных условиях, какие предлагались прежде. Внутри Франции произошла перемена, также успокоивавшая насчет будущего: дофин, отличавшийся совершенно бесцветным характером, умер; наследником престола был провозглашен старший сын его Людовик, герцог Бургундский, воспитанник Фенелона, молодой человек строгой нравственности, религиозный, энергический и даровитый; жена его, Мария Аделаида Савойская, своею живостию и обворожительным обращением с каждым приводила в восторг французов. Но среди этих восторгов и надежд Мария Аделаида вдруг занемогла оспою и скончалась двадцати шести лет; чрез несколько дней последовал за нею и дофин, заразившийся от жены; тою же болезнию занемогли двое их маленьких сыновей, и старший умер. Эти страшные удары, постигшие королевский французский дом, замедлили мирные переговоры, потому что явилась возможность Филиппу V испанскому занять французский престол, и Англия начала требовать гарантии, чтоб этого никогда не было. Филипп V отрекся навсегда от французской короны. Англия требовала, чтоб отречение Филиппа было скреплено государственными чинами Франции; но Людовик XIV не мог (дышать о государственных чинах и отвечал: «Значение, какое иностранцы приписывают чинам, неизвестно во Франции». Он обещал только принять отречение Филиппа, велел ого обнародовать и внести в протоколы парламентов.

Между тем в мае открылись военные действия, и французы взяли верх, потому что английские войска отделились от немецких и голландских. С.-Джон, теперь уже носивший титул виконта Болинброка, приехал во Францию для ускорения мирных переговоров. Но не ранее апреля 1713 года был заключен мир