– То есть даже вы не можете заставить его сидеть спокойно?! – воскликнул я.

– Едва ли это в силах человеческих, – признался Корифос. – Видимо, так уж устроен его организм.

Я снова не сдержал улыбки. Нет в жизни совершенства. Конечно, Корифос был человек незаурядный – и все равно… все равно одна деталь его истории казалась мне попросту невероятной.

– Как так вышло, – спросил я его, – что вас столько разметывало между мирами, а между тем прошло больше двух тысяч лет, а вы еще живы?

Он посмотрел на меня с этой своей кривоватой улыбкой, склонив к плечу златовласую голову. В такой позе он был точь-в-точь как статуя самого себя. И ответил вопросом, который потряс меня до глубины души:

– Сколько членов в Верхней палате?

– Вы же знаете, я не могу вам ответить! – оторопел я. – Вы не должны были даже слышать о Верхней палате!

– Вот именно, – проронил он. – Тогда я сам вам скажу. Сейчас их ровно семьдесят один. Должно быть семьдесят два, но одного не хватает, потому что нет меня.

– Ой! – вырвалось у меня. Только архон мог обладать такой жизненной силой, как у Корифоса, – и только архон, если уж на то пошло, мог избрать себе в наследники кентавра. – Тогда приветствую вас, великий архон.

– И я вас приветствую, магид, – отвечал он. – Мне пришлось явиться сюда, чтобы не позволить Бесконечности полностью сместиться в Нет-сторону. Для этого и нужна была империя. Однако я не успел все наладить, когда меня разметало. Теперь мне нужно довершить начатое. А потому – если можно – у меня к вам две просьбы.

– Наверное, можно, – сказал я. – Просьбы как к соседу или как к магиду?

– Одна такая, другая сякая, – сказал он. – К несчастью, мне придется покинуть дом и бросить изобретательство. Согласитесь ли вы, магид, вступить во владение моим домом и либо содержать его в порядке, либо продать – на свое усмотрение?

Я вспомнил про квачек и как Мари предлагала мне поселиться у Эндрю в пруду – и внутри потеплело от радости. К тому же его дом просторней моего.

– С удовольствием. А вторая просьба?

– Я бы хотел, если вам не слишком трудно, чтобы вы, когда будете составлять отчет для Верхней палаты, передали экземпляр и мне, в архив, который я собираюсь учредить в Ифорионе.

Я взвесил его слова. Эта просьба была куда более неоднозначная. И по тому, с какой надеждой он глядел на меня – склонив, разумеется, голову к плечу, – мне было ясно, что он это прекрасно понимает. Дело не в том, что Верхняя палата не приветствует утечку магидских отчетов, – дело в том, что там принимают меры, чтобы утечек не было. Чтобы обойти их привычные методы, придется хитрить и изворачиваться. К тому же придется добавить много разъяснений для непосвященных читателей. Однако в принципе это возможно. Можно считать это интересной задачей.

– Да, хорошо, – ответил я. – Только не очень сердитесь на меня, если вы его не получите.

– Я в вас верю, – сказал он.

На этом наша беседа завершилась. Император попрощался со мной сильным, наэлектризованным рукопожатием, и я снова пустился в странствия по металлическим коридорам. Уилла с Саймоном в той каморке уже не оказалось. Я шел и шел, слыша, как стальные стены тихонько резонируют кругом, и в конце концов очутился у выхода и спустился по огромному трапу. Обратно в гостиницу мне не хотелось. Поэтому я двинулся на служебную стоянку, размышляя, как рассказать обо всем этом Стэну.

Я открыл водительскую дверцу – меня встретило еле слышное тиньканье Скарлатти – и позвал:

– Стэн!..

Ничего. И никого. Магнитола все играла, но в машине ничего не ощущалось. Стэна больше не было. Верхняя палата с типичной для нее бесцеремонностью решила, что Стэн сделал свое дело, и отозвала его. Я прижался лбом к крыше машины, еле сдерживая слезы.

– Даже не знаю, какой машине хуже пришлось, твоей или моей, – сказала Мари, и в ее голосе яснее обычного послышался мрачный всхлип. – Если думаешь, что ее помяло, взгляни, что Жанин сделала с моей.

Я поднял голову и увидел, что она стоит, положив подбородок на крышу с другой стороны.

– Я думал, ты уже в империи!

– Еще нет. И буду там не все время, – ответила она. – Я добилась, чтобы мне разрешили ходить туда на занятия два раза в неделю, а до ближайших выходных твой, ну, другой брат все равно будет занят, и нам с ним не встретиться. И я раз и навсегда дала понять, что это не должно помешать мне учиться на ветеринара. Ни в коем случае. Иначе…

– А что иначе? – спросил я.

– У нас вся эта неделя, а потом будет еще куча времени помимо занятий, – сказала она.

– Да, – сказал я. – И правда.

Мне сразу стало гораздо легче.

Файл Upperroom.doc[17] Ника Мэллори

Копия для Р. Венейблза

[1]

Руперт хотел, чтобы я это написал. Сказал, это пойдет в какую-то Верхнюю палату. Сказал, там требуют полный отчет и ему самому тоже придется составлять и не буду ли я против. Даже там не знают о Вавилоне того, что знаю я. Хотели, чтобы это попало в их архив. Разбор полетов, сказал он.

Мне не особенно-то и хотелось. Писать я не люблю, а когда задумываюсь про Вавилон, мне почему-то кажется, что я не знаю, что случилось. Первым делом я попробовал подстроить, чтобы Руперт меня подкупил. Я знаю, что его перевели на проект в другой группе миров, и это просто фантастика, и я сказал, что напишу ему отчет, если он мне расскажет, чем теперь занимается. Но он отказался. Ну, попытка не пытка. Он сказал, чтобы я все равно написал.

В общем, я сел писать. Сначала было трудно, но потом меня словно прорвало и стало совсем легко. Тот кусок есть на этой же дискете. А эту часть я добавляю на ту дискету, которую отдам Руперту и сделаю копию для Мари, чтобы она передала ее Корифосу. Похоже, Корифосу и правда очень нужно.

Когда я дописал отчет, то скопировал на все дискеты, которые у меня были. У меня их много. Никак не могу привыкнуть, что у меня столько денег. Делаю глупости – вот, например, купил сто форматированных дискет, а что мне на самом деле нужен модем, забыл. Деньги у меня потому, что мать не оставила завещания, а я считаюсь ее ближайшим родственником, а Грамос Альбек, наоборот, оставил завещание и отписал все маме. Поэтому у меня теперь сразу и торговля одеждой, и оружейный завод. Завод я пока не получил. Руперт с папой все крутят так и этак, хотят учредить для него трастовый фонд, а одежный магазин продали миссис Фир, которая и так там всем управляла, и теперь я получаю пособие на почте и у меня здоровенная доля в каком-то строительном кооперативе и еще куча денег, чтобы пускать на ветер. Я сказал, что это, по-моему, нечестно по отношению к Мари и папе, но папа говорит, что ему гордость не позволяет, да и с продажи книжек понемножку капает. Мари говорит, что ни за какие коврижки не дотронется до имущества этой парочки даже багром длиной с башню Кабота[18]. Но я думаю, с деньгами у Мари порядок. Корифос подарил ей там, у себя, какое-то поместье. Она говорит, им с Рупертом очень весело отмывать денежки, чтобы можно было платить ими на Земле.