Наши взгляды встречаются, и я понимаю, что ей нужна правда, как и нам всем.

— Родрес не пошел со мной. Он хотел отомстить за смерть Ромины. Убить Дженну Карринг. Я бы остановил его, если бы мог, но твой сын действительно гений, Зьира. Он провел всех.

Ее лицо искажается, не то от боли, не то от злости, но ньестра Б’игг быстро берет себя в руки.

— Это на него похоже. Главная сила моего мальчика — его интеллект.

— Если он жив, — вклинивается мама, — значит, волноваться не о чем.

— Столько лет рядом с Диггхардом, — издевательски произносит Зьира, — а все такая же наивная, Келлин. Понятно же, что если мой Родди пошел к этой Карринг, то сейчас он заложник ныряльщиков.

— Ты рассказала Диггхарду про них? Что они живы?

— Конечно, мой муж предложил их перехватить. Но наш правитель решил не нарушать своих планов и ждать их в ловушке Кэйпдора. В ловушке, из которой никто живым не выйдет. Он сказал, что Родрес не пострадает, но он забыл, что все системы видеонаблюдения в этом городе принадлежат нам. Я знаю, что они там устроили, и это будет кошмар. Он готов жертвовать нашими детьми. Готов жертвовать въерхами ради своей власти.

Да, Диггхард многим перешел дорогу, даже своим. Ньестра Б’игг — союзник, о котором можно только мечтать.

— А ты не готова? — спрашиваю, едва сдерживая собственное воодушевление.

— Мне плевать на тебя, Лайтнер К’ярд. Плевать на твоих друзей, на твою лиарху, на твоего отца и на всю твою семью. Я хочу снова обнять Родди. Я помогу тебе сбежать, если ты вернешь мне сына живым.

— Зьира! — снова повышает голос мама. — Что ты такое говоришь?! 

— Я согласен, — отвечаю, не раздумывая. — Помоги мне, и я верну Родреса живым.

И не только его.

В этот момент красная точка на карте тапета мигает и гаснет. 

Вирна Мэйс

Подводная база Дженны напоминает Подводное ведомство. С той лишь разницей, что здесь до дрожи в кончиках пальцев чувствуется вода. Она чувствуется здесь так, как никогда и нигде, поэтому, когда мы идем по длинному шлангу коридора к посадочным капсулам, я не могу отвести глаз от бесконечной расстилающейся за стеклом синевы. Здесь я вспоминаю про океанариум, в котором впервые оказалась с Лайтнером. Длинный рукав изгибается и уже почти заканчивается, когда я вижу огромный бурлящий столп вокруг массивного металлического цилиндра.

— Установка, — комментирует Тимри, а Вартас подхватывает Лэйс на руки.

Я вглядываюсь в лицо сестры — бледное, осунувшееся, и тут же отворачиваюсь. Оставлять ее рядом с Дженной было нельзя.

Тай и Митри, хотя и перепуганные, тоже смотрят на бурлящий столп.

— Эта дрянь создает волны, которых мы с вами так боимся, — снова комментирует рыжая.

База находится прямо под «дрянью», точнее, под пластом насыпи, очевидно, искусственной, которую въерхи создавали, чтобы поставить сюда установку, и под каменным выступом — наростом, уходящим своим корневищем так глубоко в дно, что его начала даже не видно. Здесь нет ни обломков, ни руин, которые так любили показывать в новостях в передачах о прошлом. Здесь вообще нет жизни, это я замечаю только сейчас.

Ни рыб. Ни марун. Ни черепах.

Вообще никого, даже светящихся искр планктона. Даже водорослей.

Хидрец. Что за дрянь эта установка?

Мы уже почти подходим к посадочной станции, в отличие от коридора наглухо запечатанной за металлическими стенами, когда я вижу очередной столп пузырей, вот только в отличие от предыдущего, на него смотрят все, включая Тимри и Н’эргеса. Какое-то мгновение, а после из темной глубины вырывается Эн. Он несется к нам столь стремительно, что Тай начинает визжать: со стороны кажется, что раг’аэна и правда сейчас в нас врежется, но океанская бабочка замирает в нескольких антваллах от стекла. Прямо рядом со мной. Красивые полупрозрачные плавники раскрываются, как крылья. Мощные боковые — прижимаются к бокам.

— Это что, раг’аэна?! — выдает Тимри.

— Хотите сказать, раньше вы ее не видели? — вырывается у меня.

— А должны были? — Этот вопрос задает уже Н’эргес.

Учитывая, где находится их база — да. Но я, разумеется, не отвечаю, просто смотрю Эн в глаза. По ощущениям — вечность, хотя на самом деле мгновение. Он разворачивается так же стремительно, как и пришел, а после уходит на глубину.

— Шевелитесь, — первой в себя приходит Тимри.

— Вирна, эта рыба хотела нас съесть? — интересуется Тай.

— Нет, просто покусать, — фыркает Митри, за что получает убийственный взгляд от Лэйс.

Похоже, ей изменило даже ее весьма специфическое чувство юмора, и я ее очень хорошо понимаю.

— Это не рыба, — говорю я. — Это раг’аэна.

— А это что?

— Океанская бабочка. Она живет в воде, но может над ней парить.

— Ух ты! — Тай впервые за все время улыбается, но потом снова хмурится. — А эти люди плохие. Я не хочу с ними идти.

Иногда я жалею, что я не на ее месте и не в ее возрасте.

— Я тоже не хочу. Но мы договорились с ними, что сыграем в игру, и, если я выиграю, нас отпустят.

— Какую игру?

— Игра называется «пусти волну», — насмешливо говорит Тимри. — Но некоторые правила твоя сестра придумывает на ходу.

— Мне больше нравилось у Бэка. — Тай прижимается ко мне, когда двери отрезают нас от стеклянного коридора и запечатывают на посадочной станции. — С Кьяной и Харом. И с Клайтнером.

— Вот сыграем в игру и обязательно к ним поедем, — говорю я, оборачиваюсь якобы к Лэйс и Вартасу, но смотрю на Лиру и Родреса. Мне бы хотелось, чтобы они понимали: мы в одной команде, вот только Лира на меня демонстративно не смотрит, а Родрес… тот вообще смотрит исключительно себе под ноги. Только сейчас я замечаю на его шее ожоги. То, что выглядывает из-под расстегнутого воротника рубашки поразительно напоминает отпечаток ладони.

Это единственное, что я успеваю выхватить взглядом, потом техники провожают нас к капсулам.

— Вся моя семья поедет со мной, — говорю я.

— Даже не думай, надьеррская бабочка, — Тимри кивает на капсулы. — Здесь мы разбиваемся поровну. И половина моего отряда будет с тобой. А половина…

Она кивает, и Вартаса с Лэйс, Родреса и Лиру отрезает от нас вооруженная стена. Я делаю шаг вперед, но натыкаюсь на ее взгляд. Быстрый — Тимри уже командует посадкой своей группы под руководством встретивших нас на станции техников, но мне почему-то его хватает. Я отступаю.

Прокручивая у себя в голове ее слова: «Даже не думай, надьеррская бабочка». В ночь юбилея Тимри впервые мне помогла. Значит ли это, что она готова помогать мне сейчас? Или я просто настолько в отчаянии, что выдаю желаемое за действительное?