средств нужен рецепт врача. Его выписывают только замужним, по предъявлению документа. Доктора католики вообще такого не одобряют… – единственным местом в Лондоне, где девушка могла получить помощь, были благотворительные клиники:

– Бабушка Мирьям открывала такие в бедных районах… – Густи велела себе не думать об Иосифе, – но мне ничего не нужно. Я вообще никому не нужна… – по соображениям безопасности, она не могла принимать ухаживания университетских соучеников:

– На моем факультете и без того одни девицы, – вздохнула Густи, – а на этаже Х сотрудники больше похожи на деревенских викариев и членов церковных советов… – аналитики секретного отдела обедали в отдельной столовой. За едой обсуждали крикетные матчи, урожай яблок и разведение роз. Густи незаметно оглядывала коллег:

– Здесь работают кавалеры Креста Виктории, люди, бежавшие из концлагерей. Они прыгали с парашютом, высаживались за линией фронта, участвовали в диверсиях, а сейчас они говорят о воскресной партии в бридж и школах для детей… – она взглянула на последний абзац письма:

– Аарон следующей весной призывается в армию, и к нам в Израиль приезжает Хана. Она будет выступать с военным ансамблем. У папы все хорошо, Фрида и Моше отлично учатся… – Густи убрала письмо:

– Дядя Меир погиб, сомнений нет. Но Волк сумел выбраться из СССР, и дядя Джон тоже сумеет… – она подумала, что можно попросить у тети временный перевод в Америку:

– Тетю Дебору надо поддержать, – Густи оживилась, – у нее дети на руках, а Ева с осени учится в Балтиморе. Квартира у них большая, всем хватит места. В Америке я могу кого-нибудь встретить. В ЦРУ, наверняка, работает много молодежи. Мне просто хочется, чтобы меня любили… – Густи подумала:

– Только Стивен будет по мне скучать, он еще ребенок… – автобус остановился на светофоре, на нее повеяло влажной гарью из раскрытого окна. Что-то твердое ударилось в щеку, Густи вздрогнула:

– Дай мне, мазила, – раздался знакомый голос, – ты даже в такую простую мишень не можешь попасть… – второй голос, тоже мальчишеский, запротестовал:

– Я попал, я сам видел… – брат и Питер Кроу, стоя коленями на сиденье, высунулись из окна идущего навстречу автобуса:

– Мы в Сент-Джонс-Вуд… – замахал брат, – на чай… – он скорчил рожицу, – к его невесте… – Ворон подтолкнул кузена. Питер покраснел:

– Очередная чушь, не слушай его, Густи… – девушка вспомнила карточку, на атласной бумаге:

– Мисс Луиза Бромли имеет честь пригласить Вас на детский благотворительный праздник, в пользу школы для слабовидящих детей в Плимуте. В программе мастер-класс по приготовлению рождественских десертов, с известным ресторатором мистером Берри, кукольный театр и беспроигрышная лотерея… – Максим отогнал мальчишек от окна:

– Уберите трубку для плевания подальше, – распорядился кузен, – чтобы на празднике я ее не видел. Мы с Маленьким Джоном за всеми присмотрим, Густи… – девушка заметила в автобусе рыжие волосы Полины и золотистые кудри маленького Ника, – обратно нас довезет тетя Клара. Лаура и Пауль тоже приходят на праздник… – автобус тронулся, Густи успела крикнуть: «Хорошо!». Она проводила взглядом красный капот с яркой рекламой:

– Встречайте Рождество 1959 года с телевизором от «К и К!»… – красивая дама с аккуратной укладкой водружала на стол румяную индейку:

– Телевизор друг моей семьи… – в квартирке на Брук-стрит телевизора не стояло:

– В кино, что ли, сходить… – Густи стало тоскливо, – половина воскресенья впереди. Утро было теплым, а сейчас опять заморосило… – она рассеянно вглядывалась в витрины магазинов на Риджент-стрит, украшенные к Рождеству:

– Или выбрать подарки для младших? Стивен просил конструктор, Питер обрадуется какому-нибудь тому по экономике, для Ника надо подобрать что-то научное… – оставалась Полина и старшие кузены:

– И тетя Клара с дядей Джованни, и Лаура с Паулем… – Густи зубами открутила с ручки колпачок, – составлю список, займу голову… – кондуктор закричал:

– Брук-стрит, пассажиры, Брук-стрит… – подхватив блокнот, сумку и зонтик, стуча каблуками, Густи ринулась вниз:

– Опять я ворон ловлю, как тетя Марта выражается… – внизу толпились туристы, щебечущие по-итальянски. Густи орудовала локтями:

– Прего, скузи, синьоре… – почти выпрыгнув на тротуар, она выронила зонтик. Крепкая рука поддержала ее. Приятный голос с акцентом сказал:

– Позвольте мне… – высокий юноша, по виду студент, отряхнул зонт, – держите, мисс. Я прошу прощения, – он стащил твидовую кепку, – извините еще раз… – щеку пересекал легкий шрам, от него пахло теплыми пряностями:

– Как от папы, – подумала Густи, – он выше меня. Красивый парень, только он, кажется, не англичанин, а с континента… – на светлых волосах юноши блестели капельки воды. Он смущенно склонил голову:

– Не смею вас задерживать, мисс… – Густи обрадовалась, что с утра выбрала короткую юбку:

– То есть она едва касается коленей. Все говорят, что ноги у меня отличные… – она протянула руку:

– Я могу и задержаться. Меня зовут мисс Августа… – парень довольно робко коснулся ее ладони: «Мистер Александр, Александр Шпинне. Рад встрече, мисс».

Завыл электрический ручной миксер. Взбитые белки пышной пеной поднялись в фарфоровой миске. Высокий парень, в черном, на парижский манер, фартуке, с лаконичной надписью «Берри», ловко перевернул посудину. Девчонки, сгрудившиеся вокруг дубового стола в большой гостиной особняка Бромли в Сент-Джонс-Вуде, ахнули:

– Сейчас упадет… – подросток поднял бровь:

– Mais non, mademoiselles… – поймав веселый взгляд отца от соседнего стола, Сэмюель нарочно потряс миской, – это будет ваша меренга к чаю…

На отполированном полу двусветной комнаты с высокими потолками валялись обертки от конфет и шкурки от мандаринов, надорванные билетики беспроигрышной лотереи, блестящий серпантин из праздничных хлопушек. Для рождественской елки было еще рано, но девчонки нарядились в шелковые платья. Мальчики пришли в хорошо сшитых костюмах с галстуками:

– Кроме папы и меня, – мрачно понял Сэм, – мы в поварских жакетах и колпаках. Знай свое место, что называется… – он аккуратно отсаживал будущую меренгу кондитерским мешочком, на выстеленный пергаментом противень. Сэм прислушался к простонародному говорку отца. Мистер Берри готовил ромовые шарики:

– Но сегодня мы сделаем пирожные без рома, – рассмеялся отец, – у меня припасены вишневый сироп, грецкие орехи, миндаль, кокосовая стружка… – самые маленькие гости с удовольствием катали шарики:

– У меня похожий акцент, – понял Сэм, – и говорю я так же, как папа: «Ложь сюда». Дедушка вообще говорит о постояльцах в «Золотом Вороне»: «Ихние комнаты». Или «Милорды хочут чая»… – подросток покраснел:

– Я и сам могу такое ляпнуть, даже в Лондоне. Но что делать, если на западе все так говорят… – в постановках по радио, с таким акцентом актеры играли туповатых, но старательных провинциалов.

Заканчивая меренги, Сэм бросил взгляд в толпу. Блеснули светлые распущенные волосы, золотая оправа изящного пенсне. Луиза носила струящееся платье темно-зеленого шелка, скромное жемчужное ожерелье. Хозяйка праздника стояла рядом с колесом, где вертелись лотерейные билетики:

– Она с Питером разговаривает, – вздохнул подросток, – он ее младше на год и ниже на голову, но он наследник одного из крупнейших состояний Британии. Он тоже учит латынь, как Луиза… – Сэм навострил уши, но за гомоном детей было ничего не разобрать:

– У них нет акцента, они не делают ошибки в грамматике… – подросток передал поднос приглашенному официанту, – они говорят, как дикторы по телевизору… – он предполагал, что речь идет о чем-то умном:

– Явно не об откорме свиней или о том, как делать соус к утке, – вздохнул Сэм, – Луиза и Питер поступят в университет, а у тебя остался последний год в школе… – будущим летом он отправлялся в поварской колледж, в Швейцарию. Обучение шло на французском языке, но это, по мнению Сэма, ничего не значило:

– Все рестораторы знают французский, все учились во Франции. Тем более, моя мама родилась в Париже. Я закончу колледж, поступлю на кухню большого отеля, чтобы набить руку, а потом вернусь домой, управлять «Золотым Вороном» и всем остальным… – владения Берри насчитывали три ресторана, гостиницу, кондитерскую, и процветающий сервис рассылки по каталогу. В начале ноября они принимали рождественские заказы:

– Луиза будет звонить по телефону, то есть не она, а ее дворецкий, – Сэм ожидал, что наследница конторы Бромли выйдет замуж за богача с титулом, – а я ей буду присылать индейку, окорок и наши джемы. Вряд ли она даже приедет в Плимут, когда вырастет…

Часть