Обдумав, я воплотил в жизнь ещё одну идею — сделал серьгу в ухо с космическим алмазом. Носить камень на лбу, сделав себе обруч, мне не хотелось. Это привлекало бы слишком много внимания. Раньше я серёг не носил, так что пришлось проколоть ухо. Сперва мне казалось, что украшение смотрится дико, но потом я привык к нему.

Первый опыт ношения космического алмаза меня поразил.

Выйдя из небольшого медицинского центра, где мне сначала прокололи ухо, а затем вдели в него серьгу, я медленно пошёл по улицам городка, в котором проживал до отправления на следующий маяк. Сначала ничего не происходило. Я уж было подумал, что та книга из подземной библиотеки навов собрала в себе не только информацию по огранке или свойствам камней, но ещё и мифы, легенды и сказки о них. Но затем я почувствовал внезапную панику, хотя причин для неё у меня не было. Я осмотрелся по сторонам: мелкий карапуз, считая, видимо, что это игра, нёсся к стоянке флаэров, а его мамаша бежала следом за ним. Паника сменилась злостью и страхом. Это от неё пришли такие эмоции? Я оглянулся и вдруг почувствовал брезгливость — чувство это снова принадлежало кому-то из вне, не было моим. Мимо меня прошла пожилая пара. Взгляды этих двоих скользнули по мне и задержались на серёжке в ухе. Да… Элефины старой закалки не приветствовали такого… Так вот от кого исходило ощущение брезгливости. Следом за пожилой парой мимо прошла другая, молодые парень и девушка. От неё исходила волна тоски, от него — чувство вожделения к спутнице. Интересно…

Вскоре у меня заболела голова. Я, сняв серьгу, положил её в свой карман и решил, что буду тренироваться ходить с нею ежедневно: возможно, требуется постепенно увеличивать время носки камня, пока он привязывается к носителю.

* * *

Согласно условиям договора, заключённого между мной и моими родителями, после окончания университета я, в случае, если нахожусь в родном мире, должен был появиться в клановом владении не менее, чем на два дня.

Любопытство отчётливо читалось на лицах отца и матери, когда они встречали меня (удивительно, что они решили сделать это) в холле. Мама обняла меня, отец ограничился похлопыванием по плечу.

Закинув вещи в свою комнату (Великая матерь, сколько же я тут не был!), я ушёл бродить по саду.

За ужином родители пару раз спросили меня о службе на маяке.

— В условиях контракта, заключаемого между элефином и смотрителем, есть целый раздел о неразглашении сведений о маяке, деятельности маяка и смотрителей, — отделался я давно заготовленным ответом и невинно добавил: — Я думал, вы всё это знали, когда настаивали на моей учёбе на ММР.

Отец сжал губы, а мама побледнела. Налаживать «мир» я пока не собирался. Ужин прошёл в тишине.

На следующий день дворецкий передал мне извинения от родителей: им срочно понадобилось уехать. Я остался один во владении.

* * *

В оставшееся время продолжил заниматься тем, что мне нравилось. Восстановил по памяти одну из иллюстраций из ботанической книги, которую не взял с собой: растение с тонкими веточками и небольшими цветочками, похожими на полевые. Долго и кропотливо я рисовал эскиз. Получилось, наверное, раза с двадцатого. Проводя линии, я остро ощутил недостаток умения рисовать: родители совсем не способствовали его развитию, хотя зарисовка органов, строения клеток и мышц была неотъемлемой частью обучения в медицинском. Закончив эскиз, я изготовил по нему форму для женских заколок для волос. Именно женщины всегда были основными покупателями ювелирных украшений, на это я и рассчитывал. Тщательно я отнёсся и к подбору камней.

Обе заколки оказались проданы через двадцать минут после того, как выставил их на торги. Я был удовлетворён. Почему-то я постоянно сомневался в себе и в своих изделиях.

Незаметно подошли дни отбора элефинов на маяки. В списках кандидатов была, конечно, и моя фамилия.

Я сидел в комнате, ко мне заходили юные навигаторы, читали моё дело, задавали несколько вопросов и уходили. Подозреваю, их смущало, что я уже служил на маяке и по необъяснимым причинам покинул его (в моём личном деле об этом ничего не значилось).

Вот в очередной раз открылась дверь, и в помещение вошла очень красивая женщина. Комбинезон облегал её подтянутое тело, взгляд приковывала высокая грудь. Тёмно-рыжие волосы были собраны в высокий хвост, тёмные пушистые ресницы обрамляли зелёные глаза, нос выглядел маленьким и аккуратным, на пухлых губах слегка сияла помада.

Она была не только красивой, но и опытной смотрительницей, это я заметил сразу. Взяв в руки моё дело, она просмотрела его и сказала:

— Я смотритель маяка пятьсот пятьдесят пять тысяч триста тридцать три, Рэнита нье' Халего. Меня всё устраивает, элефинов у меня в команде ещё не было. Хочу попробовать. Жду с вещами вечером в космопорту на причале одиннадцать.

Сперва я хотел задать вопрос о составе медицинской службы маяка, но потом решил, что разберусь на месте. Женщина же, ничего у меня не спросив, вышла из помещения. Моя серьга подсказала: смотрительница испытывала интерес и какое-то предвкушение.

Когда мы прилетели на её маяк, нас встретила целая толпа мужиков разных возрастов и рас. Все они неодобрительно смотрели на меня.

— Знакомьтесь, мальчики, это Арениэль Вардис, он будет вторым медиком в медицинском отсеке.

Значит… Медик тут уже есть.

Она представила мне других. С первого раза я не запомнил их всех, разве что орси, который стал моим начальником в медицинском отсеке. Орс Никс Иэттен.

Не знал, что орси хорошие целители… В прочем, в нашем деле главное практика.

— Но… Госпожа! — воскликнул он, чуть не плача. — Я ведь справляюсь.

Рэнита нье' Халего строго посмотрела на него:

— Ещё одно слово, Никси, и ты пропустишь один понедельник.

Тот поник, бросил на меня злобный взгляд и приказал следовать за собой. Быстро показал мне мой отсек, затем медицинский. Всё оказалось стандартно.

— Скажите, господин орс Иэттен, почему среди персонала нет женщин?

— Ты ещё не понял? — ядовито спросил мой начальник. Я удивлённо посмотрел на него, и тот, забавляясь моими неведением, просветил меня: — Мы все любим свою госпожу, а она нас… Иногда по очереди, иногда нескольких сразу. Мои ночи с госпожой — по понедельникам, сейчас из-за тебя наша очередь удлинится на один день.

Дранкз волумский! Куда я попал? В мужской гарем?

— Слушай, — я был настолько шокирован, что даже забыл обращаться к руководству на «вы», — а обязательно спать с смотрителем?

Тот нервно засмеялся:

— Не обязательно. Но тогда госпожа возьмёт