Серафим аккуратно снял с себя ладонь Стивена и тихо вышел. После встречи с весьма бодрым Симоном, Стрельцов немного расслабился и не ожидал увидеть подобное. Тем больше его нервировал поход в самую дальнюю палату, где находился Ален. В списке не было имен, и Серафим совершенно не знал, кого хотел увидеть меньше: отца или сына.

На этот раз он был не один. На небольшом диванчике сидела, поджав под себя ноги, Лиза с опухшими от слез глазами, а рядом с ней, уперев спину в угол помещения, стоял Кабачек и с напряженным лицом смотрел на экраны медицинского оборудования. Девушка и сама имела несколько наспех перевязанных ран, но даже не собиралась пойти отдохнуть и неотрывно следила за большой металлической капсулой. В ее вязкое содержимое было погружено тело Марка. Серафиму стало немного не по себе от увиденного, ведь он сам когда-то находился в похожем устройстве. Тем не менее Стрельцов старался никак этого не показывать.

— Вы тут как?

— Я-то нормально, — со вздохом ответил Отшельник. — Прилетел хоть и раньше вас, но все уже закончилось. А вот ей следовало бы пойти отдохнуть. Уже много часов сидит тут, даже не ела и врачу не показывалась.

— В порядке. Я в порядке, — запинаясь, ответила Лиза. — Но Марку нужно помочь. Я не могу его бросить. Он, он меня не бросил!

— Тихо, не переживай. Конечно, мы ему поможем.

Как Серафим ни старался, не смог добавить уверенности в голос. Марк выглядел, будто прошел через мясорубку.

— Что вообще с ним случилось?

— Пика с ним случился. Они, как я понял, не в первый раз пересеклись?

— И где теперь эта сволочь?

— Не беспокойся, Серафим. Он уже на том свете. Марк сам справился, но был сильно ранен.

— А потом, а потом он меня спас! Закрыл собой! — расплакалась Лиза.

— Ну-ну, успокойся. Не нужно расстраиваться. Я уверен, что Марк ни на секунду не пожалел о своем решении.

После этих слов девушка уткнулась лицом в спинку дивана, поэтому рассказ за нее продолжал отец.

— Лиза пыталась отнести его к медикам, но их нагнал еще один наемник Сознания. Кажется, ты его называл Прайм.

— Проклятый коллективный разум все-таки вытащил этого мясника из тюрьмы. А я до последнего надеялся, что Красный ошибся.

— Нет, не ошибся. Этот Прайм — очень опасный тип. К тому же Сознание одело его в нечто похожее на твой симбионт. Дыра в животе у Марка, он проделал ее одним ударом. Если бы парень не среагировал, то с Лизой произошло бы тоже самое.

Услышав о тех страшных событиях, девушка громко всхлипнула, но Кабачек все равно продолжил.

— Затем появился старший Ален с подкреплением и успел в последний момент отбить сына. Лиза на себе притащила его сюда, но вот только помогло это, как видишь, не особо. Никто не знает, как лечить такие раны, — Отшельник грустно посмотрел на огромный медицинский аппарат. — Я тогда уже вернулся. Жизнь Марка стремительно угасала. Пришлось взять на себя ответственность и влезть в лабораторию младшего. Селестина сказала, что он просил купить пару таких капсул для исследований.

— Младшего? В смысле Квада? Может его тогда тоже позвать?

— Да, обязательно позовем. Но сначала я бы хотел с тобой поговорить наедине о текущем положении дел. Не против отойти?

По голосу собеседника Серафим сразу понял, что этот разговор не сулит ничего хорошего. Но решить все проблемы нужно было как можно быстрее, ведь Сознание пришло в движение и само по себе не остановится. Стрельцов еще раз взглянул на израненное тело Марка, а затем достал из кармана плаща протеиновый батончик и положил на диван рядом с Лизой.

— Перекуси немного. Он расстроится, когда узнает, что ты из-за него совсем о себе забыла.

Серафим искренне надеялся, что Марк скоро сам сможет сказать все это своей подруге. За последние месяцы с ним произошло столько странных и необъяснимых событий, что хотелось верить — чудо может случиться и на этот раз.

Кабачек решил уединиться в соседней незанятой палате. Он сел на середину койки и почти минуту собирался с мыслями, рассеяно глядя на пустую стену.

— Знаешь, Серафим, я никогда не отличался особым красноречием, да и за последние годы с людьми контактировал мало. Так что говорить буду прямо, ты уж прости, — Отшельник сделал пару глубоких вдохов, прежде чем продолжил. — Старший Ален мертв. Он погиб, защищая сына от Прайма или, как ты его называешь, Первого. Насколько знаю, Банжеров пытался помочь, но сам сильно пострадал.

Стрельцов уже догадывался, что сейчас может узнать и морально подготовился. По крайней мере думал, что подготовился. Кабачек продолжал рассказывать о том, как Говард и Стивен задержали Прайма и вынудили отступить. Как они спасли этим очень многих. И как он сам сожалеет о смерти Алена. Серафим все это слушал, но не слышал. В голове сразу возникло столько мыслей, что не осталось места для слов Айзека. И самая неприятная, самая раздражающая из них — старый друг мог погибнуть по его вине. Именно Серафим торопился поскорее уничтожить Сознание и торопил других. Но любая спешка в конце концов приводит к ошибкам. А их противник только этого и ждал, даже какой-нибудь мелочи.

Серафим стоял и молча злился. Злился на самого себя и на свою неосмотрительность. Злился на это проклятое Сознание. И особенно он злился на Первого. Стрельцов даже не заметил, как вокруг его сжатых кулаков задрожал воздух. Защита симбионта из-за перевозбуждения носителя самопроизвольно начала набирать мощность. Но Серафим довольно быстро смог взять себя в руки. К сожалению, он не в первый раз терял товарищей.

Кабачек уже давно замолчал и отошел в дальний конец палаты, подальше от готового в прямом смысле слова взорваться Стрельцова. Айзек с облегчением выдохнул, когда увидел, что тот пришел в норму.

— Ты в порядке, Серафим?

— Теперь да. Прости, что вышел из себя и подверг опасности.

— Не бери в голову, я все понимаю. Сам же меня в похожих ситуациях «успокаивал».

— Хорошо. Тогда вернемся к разговору. Ты, кажется, начал мне рассказывать еще о какой-то проблеме?

— Да. И это снова Ален, только младший. Он умирает, Серафим, и нам срочно нужно что-нибудь сделать.

— Но он же в биокапсуле?

— Это не панацея, а лишь способ помочь организму. К тому же Марк перед схваткой