— Да, — легкая улыбка скользнула по его губам.

— Хорошо. Пойду отнесу мороженое, пока не растаяло.

Вера отнесла покупки на кухню и вернулась к столу, захватив для себя порцию рыбы.

Она ждала его приезда и, войдя в квартиру, сразу поняла, что Янис уже дома, но не могла справиться с волнением. Все мысли выдуло из головы. Легко думать, заготавливать какие-то слова, когда его нет рядом. Другое дело, когда он сидит перед тобой живой, неимоверно сложный, со всеми своими днями, проведенными без тебя, со всеми переживаниями и мыслями. Им предстоял сложный разговор, но она не знала, как его начать.

Глядя на нее, Янис испытывал непреодолимо сильное желание протянуть руку и поправить упавший на щеку кудрявый локон, но уже в следующее мгновение ему захотелось схватить ее за плечи и как следует встряхнуть.

Он не сделал ни первого, ни второго. Подал ей бокал с вином и тихо сказал:

— Больше никогда не смей пропадать вот так. Я могу отправить тебя хоть на край света, но я должен знать, где ты и что ты в безопасности.

— Вот только я не собиралась уезжать на время, я хотела уехать навсегда.

— Я еще ни разу не встречал женщину, которую бы так сильно обидело, что на ней женились, — усмехнулся Янис, посмотрев ей в глаза.

— Я не на это обиделась. А на то, что ты не оставил мне выбора.

Майер перестал улыбаться.

— Потому что ты бы не выбрала меня.

Вера ждала, что он спросит, почему же она не уехала и что заставило ее остаться.

Но Янис сказал другое:

— С этим ублюдком ты жила и разводиться не собиралась. Почему со мной — нет? По-твоему, своими решениями я уничтожаю наши отношения, но уничтожаешь их ты. Ты, Вера, все это время целенаправленно их разрушаешь. И нас. Меня. Каждый раз, отталкивая, ты меня убиваешь, — сказал он, и на этой фразе у него словно кончился воздух. Глубоко вздохнув, Янис договорил: — И я тебе это позволяю. Позволяю убивать себя... Я решил, что ты имеешь право на эту злость, на ненависть из-за нашего прошлого. Но имеешь ли? Имеешь ли ты все-таки право вести себя так, уже будучи со мной в отношениях? Высмеивать мои чувства, унижать их...

— Ты не прав, — быстро сказала Вера. — Ты же знаешь, все изменилось. У меня совсем не было намерения тебя как-то унижать. Напротив...

— Изменилось? Когда? Я что-то упустил этот момент, — посмеялся он. — То у нас просто похоть, то ты просто спишь со мной, когда обопьешься шампанского, то ты любовница за три миллиона... Хочешь быть шлюхой на выходные? Действительно хочешь, чтобы я обращался с тобой вот так? Ты жила с этим ублюдком и все ему прощала. Он тебя предавал, изменял, он тебя продал, тебя чуть на куски из-за него не разрезали... Но ты ничего не прощаешь мне! Ничего! При том, что я готов дать тебе все, что угодно!

— Дело не в том, что ты мне можешь дать, а в том — что я не могу дать тебе. Не потому, что не хочу. Потому что не могу, как ты не понимаешь... — чуть ли не со слезами сказала она. — Не заставляй меня повторять все это снова...

— Если ты о детях, — перебил Майер. — Я тебе уже говорил. Мне все равно.

— Ты абсолютно прав: я бы не выбрала тебя. Хочешь знать почему? — И она сказала ему то, что он сам ей тысячу раз повторял: — Потому что ты не Сева. Он меня предавал. Но я его не любила, и его предательство не задевало моего сердца. Если ты меня предашь... Не хочу проверять, смогу ли выкарабкаться после этого. Я жила с этим придурком и не собиралась разводиться. Да! Я давно приняла свое положение и не мечтала о несбыточном. И ему тоже ничего не было нужно. Он не таскал меня по больницам, не вел разговоры о детях, не собирался никого усыновлять, и это абсолютно меня устраивало. Тебя это тоже сейчас устраивает. Ты так говоришь. Но мы оба знаем, что ты, Янис, можешь действовать весьма радикально, если тебе это нужно. Ты ведь даже не спросишь меня... Найдешь бабу, которая тебе родит. Или приведешь в наш дом ребенка и скажешь, что он твой и теперь он будет жить с нами. И будешь прав! Но для меня это будет предательство! — выкрикнула она, не сдержавшись.

— Вера, что ты несешь? Какие бабы, какие дети?! — в тон ей повторил он.

— Про таких, как ты, говорят: «Я бы ему родила...». Уверена, ты будешь прекрасным отцом. Ты из этой касты. Я бы тоже тебе родила, но не могу... Я много лет жила в фарсе, где от отношений было одно название. Но фарс с тобой мне не нужен. Не могу я... и не хочу тебя ни с кем делить. Ни с твоими неисполненными мечтами, ни с бабами, которые могут дать тебе ребенка... Лучше быть самой главной любовницей, чем второсортной женой. Никакой ответственности — сплошные приятности, — выговорила на одном дыхании.

— По-моему, самое время тебе напомнить, что мы уже женаты.

— Вся ирония в том, что, не будь мы уже женаты, я бы никогда тебе этого не сказала. Мне трудно откровенничать. И дело не в тебе — во мне, — она прикусила губу, сдерживая предательские слезы.

— Не смей, Вера, — сказал Янис, поднимаясь из-за стола. — Ничего такого не происходит, из-за чего тебе стоило бы плакать. Мы просто разговариваем. Возьми свой бокал и пойдем.

— Куда?

— На диван. Там удобнее.

Они приглушили свет и устроились на диване в гостиной. Вера все еще была напряжена. Она практически ничего не ела, да и вина сделала лишь пару глотков. Майер долго не отрывал взгляд от ее пылающего лица. Все эти дни он желал лишь одного: снова видеть ее, слышать, иметь возможность прикасаться к ней. В этом его огромная слабость и огромная сила. Без нее он был как без сердца и только теперь, снова видя ее рядом, задышал полной грудью. Мысли утекали в другом направлении, когда он смотрел на нее. Забылись и все дни одиночества, и все злые чувства.

— Иди ко мне, — позвал он, — иди сюда.

Вера придвинулась к