— При чем тут Даня? Риду должен пригласить ты. На семейный ужин. Посвященный нашему бракосочетанию. Который твой брат нам сейчас приготовит.

— Да? — как будто удивился Янис. — Я не знал, что сегодня мы отмечаем нашу свадьбу.

— Ничего страшного. Я тоже не знала, что замуж за тебя выхожу. Думаю, ты в состоянии пережить этот неловкий момент.

— У меня даже подарок есть, — вмешался Даня и, отвлекшись от сковороды, на которой уже что-то шкворчало, скорым шагом пошел в гардеробную за своей сумкой.

Вернулся он, неся в руках стеклянную банку, и Вера расхохоталась, сразу поняв, что означает этот презент.

— Теперь и у меня такая же.

— Конечно, — кивнул он. — Ты теперь член семьи. У тебя тоже должна быть такая банка. Однако я от души желаю, чтобы она всегда была пустой. В этом соревновании тебе лучше оставаться проигравшей.

Растрогавшись, Вера обняла Даниила и поцеловала в щеку.

— Спасибо, братик. Я соскучилась по твоей еде. Приготовь нам что-нибудь вкусное. А я сейчас переоденусь и приду тебе помогать, — сказала она и поспешила в спальню, прихватив свой подарок.

— Почисти апельсин, — попросил Даниил и положил перед Янисом нож. — Соус буду делать. Я рассказал матери, что вы поженились. Надеюсь, ты не против.

Янис взял из вазы с фруктами апельсин и принялся срезать кожуру, обнажая сочную яркую мякоть.

— Не против.

— Ты не хочешь съездить к ней с Верой? Можем все вместе...

— Съездим. Но без Веры.

— Хорошо, — кивнул Даня, слегка удивившись, как легко Янис согласился навестить мать, хоть пока и без Веры. Но и без лишних споров.

— Когда поедем?

— В субботу.

— Риде скажу...

— Не надо. Вдвоем поедем. Только ты и я.

— Ладно. Как скажешь, — опять согласился брат.

— Кстати, — Янис вытер руки о бумажное полотенце и взял телефон, — чуть не забыл позвонить вашей подружке, которая теперь моя подружка.

Глава 30

Как и договорились, в субботу братья приехали навестить мать. Этот день ничем не отличался от предыдущих, разве что Янис явился много позже и был чрезвычайно мрачен. Даниил, памятуя об их недавней и болезненной размолвке, не стал отчитывать его за опоздание, а лишь окинул неодобрительным взглядом.

Но мать от укора не удержалась:

— Я думала, что вы с девочками приедете.

Янис посмотрел на обоих — на мать и на брата. Все эти дни он не находил себе места. Думал, размышлял, как рассказать все Дане. Он мог не приезжать сегодня и вовсе, мог придумать своему отсутствию правдоподобную причину, но не стал малодушничать, понимая, что для такого разговора, для той чудовищной правды, которую намеревался озвучить, никогда не найдется ни подходящих слов, ни удобного времени.

— Девочкам не нужно присутствовать при этом разговоре, — сказал он.

— А о чем таком ты хотел поговорить, что девочкам знать не нужно? — весело удивился Даниил.

— А мама сейчас тебе все объяснит.

— Что я должна объяснить, Янис?

— То, как ты со своим любовничком убила нашего отца.

Жанна Федоровна поднялась, чтобы налить чая, но, услышав слова сына, оперлась о край стола и безвольно осела на стул. Она как будто лишилась ног — вроде они есть, стояла на них, но не чувствовала.

— Ты и меня подозреваешь? Про Рыся спрашивал, теперь и до меня очередь дошла? Я предупреждала, что твои бесконечные поиски до добра не доведут.

— Да, я всю жизнь искал убийцу отца. Чтобы оправдать тебя... Чтобы найти другого убийцу — не собственную мать.

— Мама, что он говорит? — выдохнул Даня и посмотрел на нее.

— Твой брат сошел с ума, — ответила она.

Волнение заставило покраснеть ее щеки, голос стал ломким.

— Нет же, я в твердом уме и добром здравии, — Янис рассмеялся.

Мать повела себя так, как он и предполагал: принялась яростно все отрицать.

— Тебе лучше уйти.

— Так удобно вышло, что все списали на заказуху, — обыденным тоном продолжил он, не двинувшись с места. — Никто не рассматривал другие версии, потому что у отца было слишком много врагов. А еще удобным оказалось, что Рысь забрал его тело из морга. Я уверен: ты об этом тоже знала. Может, сама ему это посоветовала. Все сложилось как нельзя лучше. Кроме одного, — тут он сделал внушительную паузу. — Меня. Был еще я, который все видел. Но тоже удобно забыл, да еще и онемел от шока.

С каждым его словом с лица матери будто спадала маска. Взгляд наливался невиданной злобой и ненавистью. Она уже не могла, — а может, не хотела — скрывать свои истинные чувства к сыну.

Он всегда чувствовал, что за ее подобострастным желанием ему угодить кроется что-то другое. Такое липкое и неприятное, от чего его всегда тошнило. Поэтому не любил навещать мать, не мог притворяться и лицемерить, делая вид, что не чувствует ее отношения. Только вот объяснить его он не мог.

— Я все время думал: что не так? Почему мы не можем нормально общаться? Даня ведь может. Вы встречаетесь, болтаете о разных пустяках, веселитесь... А мы с тобой даже поговорить спокойно не можем.

Даня хотел что-то сказать, — у него даже рот приоткрылся, — и не мог. Сидел безмолвно, с выражением ужаса и гадливости на лице. Он все еще не верил. Человек ведь так устроен. Мы до последнего будем отрицать правду, которая приносит нам боль. Янис и сам всю жизнь ее отрицал, убеждая себя, что лицо Петра Игоревича, материного любовника, являющееся ему в кошмарах, было просто лицом из снов.

— Прости, Даня, что тебе приходится услышать все это вот так, — с искренним сожалением сказал он. — Я не знал, как тебе сказать, как предупредить. Я не смог найти нужные слова. Прости меня. Но это правда. Я видел его там. Это был он. И она это знает. — Посмотрел на мать: — Не ты нажала на курок, но ты заказчик. Это было сделано по твоей воле и с твоего согласия. Вы вместе все спланировали, вместе устроили. Мало тебе было, что ты лишила нас отца, ты забрала и все остальное. Память. Все, что напоминало о нем. Все, что нам было дорого и важно. Наш дом, любимые игрушки. Все! И не