Мимо них пробежали две испуганные служанки с криками: «Солдаты! Солдаты!»

Габриэль посмотрела на Ромину, и увидела, как на её лице застыло выражение, точь-в точь такое, как она однажды видела у Форстера — будто лицо окаменело. Она развернулась резко и направилась в холл, прямая как струна, высоко держа голову, а Габриэль поспешила следом.

— Солдаты, мона Ромина! — воскликнул Натан, и растерянно посмотрел на дверь.

Габриэль бросилась к окну и увидела на подъездной аллее отряд в синих мундирах, и капитана Корнелли, который только что спешился у крыльца.

— …Божечки, что же это такое…

— …Царица гор! Да что же творится-то…

Служанки прильнули к окнам в страхе, причитая на все лады.

— Ну-ка живо закрыли рты! — рыкнула на них Ромина, и в её голосе прозвучали грозовые ноты. — А теперь выстроились так, словно к нам сам король пожаловал, и если какая из вас не улыбнётся господам в синих мундирах, я самолично спущу ей шкуру на конюшне!

Она перевела потемневший взгляд на Габриэль, наклонилась к ней и спросила как-то глухо:

— Вы же, надеюсь, понимаете, что Алекс в этом всём не может быть замешан?

А потом прошептала как-то обречённо:

— Царица гор… Нас всех повесят…

Сердце у Габриэль рухнуло, кровь застучала в висках, и даже руки и ноги похолодели. Она вдруг вспомнила всё…

…всё, что слышала от Ромины и Форстера, и от Корнелли, и вмиг картинка сложилась у неё перед глазами. Она представила на мгновение, как солдаты находят тайник с оружием, как факел падает на сено возле конюшни, как Форстеру заламывают руки и уводят его с собой… и виселицу…

И от этого зрелища, пусть и воображаемого, ей сделалось дурно.

— Вы что-то бледны как смерть, синьорина Габриэль! Выше нос. Вы же понимаете, что в наших общих интересах молчать об этой находке? Надеюсь, у нас не будет проблем с господами в синих мундирах? — спросила Ромина, выразительно посмотрев на Габриэль.

А затем пощипала щёки, пытаясь придать им немного румянца, и чуть потянула платье вниз, чтобы грудь в декольте смотрелась более призывно.

— У Корнелли нюх, как у гончей. Если он почует добычу, если он сам начнёт обыск — он выпотрошит Волхард, как фазанью тушку, он всё здесь перевернёт и найдёт то, что ищет! — горячо зашептала Ромина ей на ухо. — Всё, чего он хочет — повесить Алекса, уж поверьте! И он здесь неспроста. Так что… Вы же любите театр, Габриэль? Подыграйте мне. Понимаете, что нам всем сегодня понадобится немного театра?

Посмотрев на её сосредоточенное лицо, Габриэль судорожно сглотнула, кивнула, и ответила также тихо:

— Я больше люблю оперу, но вашу мысль я поняла. Можете не сомневаться…

И она тоже выпрямилась, расправила на плечах оборки и немного покусала губы.

…Пречистая дева, дай мне сил!

— Анна? Царица гор! Ты совсем что ли ум потеряла? Хватить реветь! Живо в кладовую, — рявкнула Ромина на служанку, которая вытирала слёзы, и швырнула ей ключ, — пять бутылок самого лучшего ликёра! И десять стаканов. Одна нога здесь — другая там! Ветчину и сыр! Или выдеру вас плетьми! Да приспусти бретельки, дура!

Они вышли на крыльцо вдвоём. И никогда ещё Габриэль не чувствовала такой нереальности происходящего. Ей казалось будто это вовсе не она, а какая-то другая девушка так широко и радостно улыбается капитану Корнелли, и так грациозно подаёт ему руку для поцелуя, и смущается под его взглядом, и трепещет ресницами, слушая его комплименты, и изображает искренний восторг от того, что капитан, наконец-то, смог приехать в Волхард.

И это не она, а кто-то другая, радуется тому, что сегодня надела своё лучшее платье, потому что капитан всё ещё стоит и смотрит на неё, и его глаза охватывают её всю жадно, и он не отдаёт распоряжения своим людям, а те лишь топчутся на лужайке. И это не она кокетничает с ним так, как никогда не кокетничала ни с одним мужчиной в жизни.

Где-то в глубине души ей было за это стыдно, и в то же время сейчас всё это казалось правильным.

Служанки появились с подносами, на которых красовались бутылки, стаканы, и тарелки с сыром и ветчиной, и улыбнувшись очаровательной, но насквозь фальшивой улыбкой, Ромина сказала капитану:

— Надеюсь, на этот раз нам нечего с вами делить, и вы приехали, чтобы просто отведать нашего ликёра?

Капитан повернулся к Ромине и тоже улыбнулся, но как-то надменно и холодно:

— За те годы, что мы с вами не виделись, я вижу, что вы нисколько не изменились, мона Ромина. Всё также пытаетесь меня умаслить? — Корнелли взял стакан с подноса, и отхлебнув, повертел его в руках. — Но ликёр всё также хорош, должен признать.

— Ну так угощайтесь, капитан. Прошлый год Царица гор благоволила нам, и вишня уродилась на славу, — Ромина повела рукой, указывая на вишнёвые рощи, и Габриэль подумала, что ни в одном театре она не встречала столь прекрасной актрисы. — А вам к лицу капитанские погоны. Что привело вас в Волхард?

Она улыбнулась лукаво и игриво одновременно, и добавила:

— Эти закуски для ваших людей, невежливо будет с нашей стороны угощать только вас, — она кивнула служанкам и те подошли к солдатам.

— Какая любезность! Или вам есть что скрывать, мона Ромина? — Корнелли подошёл к сестре Форстера вплотную, глядя ей прямо в глаза.

— Мой дорогой Энцо, — она улыбнулась безупречно вежливой улыбкой, — мой муж лечит самого герцога Сандоваля и его жену, мой брат готовится к вступлению в Торговую палату, а шерсть наших овец с некоторых пор идет даже на экспорт… по-вашему… нам есть что скрывать? — Ромина развела руками и усмехнулась. — Если только секрет разведения мериносов или рецепт вишнёвого ликёра!

— Ну или, например, вашего дядю Бартоло? — спросил Корнелли, ставя стакан на поднос и беря Ромину за локоть.

— Пфф! Так вы здесь за этим? Я удивлюсь, если старый пень вообще ещё жив! — фыркнула Ромина, изобразив натуральное удивление, но глаза её темнели с каждым мгновеньем. — Поверьте, я не видела его уже очень много лет. И потом, вы же знаете: никто не хочет смерти нашего мятежного дядюшки больше, чем я! Уж вам ли говорить, что, если бы я знала, где он, — Ромина чуть склонилась к Корнелли и добавила негромко, отчеканивая слова, — я бы первая вам его сдала.

— Я не забыл, что вы уже обманывали меня как-то, мона Ромина. И не один раз, — ответил Корнелли прищурившись.

— Зато, вы, похоже, забыли, что я сделала для Анжелики. Надеюсь, она в добром здравии…

— А, кстати, где же хозяин дома? Что-то я не вижу мессира Форстера? — Корнелли огляделся.

— Мессир Форстер на охоте, показывает синьору Грассо молодняк косуль.

— Ах, на охоте! Как удобно…

— Что вы хотите этим сказать? — спросила Ромина уже без всякой улыбки.