– В морское путешествие!

В Ярмуте мы съели по сэндвичу за уличным столиком паба с видом на пролив Солент. Крошечные яхты и огромные круизные лайнеры с берега казались игрушечными корабликами в огромной голубой ванне.

На острове Уайт, кажется, никогда ничего не меняется. Магазинчики вдоль берега все так же продают ведерки и лопатки для песка, бумажные флажки, которые можно воткнуть в вершину своего песочного замка, кокосовый лед и ириски с видами залива на коробке, мягкое мороженое с шоколадной крошкой, которое все так же отдает лежалым шоколадом. Со времен моего детства тут практически ничего не изменилось.

Поскольку я забыл взять полотенца, а до хорошего пляжа надо было ехать на автобусе, мы купили леску и упаковку бекона и весь день просидели на пирсе у паба, вытаскивая простачков-крабов, пока не набрали почти полное ведерко.

– А что мы теперь будем с ними делать? – спросила Флора.

– Устроим крабовые гонки, чей краб быстрее добежит до моря.

– А как ты узнаешь, кто победил?

– Надо внимательно смотреть на своего краба! И не жульничать!

Жульничать можно только родителям. Всякий раз, когда Флора начинала побеждать, я делал так, что в следующий раз победил не мой краб, а краб Беллы. В итоге получилось по шесть побед у каждой из девочек и три победы у меня.

– Папа, с кем ты устраивал крабовые гонки, когда был маленький? – спросила Белла.

Она была внимательной девочкой. Я иногда думал, что, вероятно, те проблемы, которые преследовали Беллу в раннем детстве, заставили ее научиться внимательнее относиться к людям, и она была более чуткая, нежели сестра.

– С моим старшим братом, Россом.

– С дядей Россом, который умер? – спросила Флора.

– А кто рассказал вам о дяде Россе? – Я придал голосу спокойствие и легкость.

– Бабушка. Она сказала, что он должен был жениться на маме, но умер, и маме пришлось выйти замуж за тебя вместо него, так что мы и его дочки тоже, – сказала Флора.

Я почувствовал привычный прилив желчи.

«Сегодня прекрасный день, и ты проводишь его со своими детьми, – сказал я себе. – Расслабься».

– А сколько лет было дяде Россу, когда он умер? – спросила Белла.

– Двадцать два, – ответил я.

Она нахмурилась.

– А в каком возрасте люди обычно умирают? – поинтересовалась она.

– Росс умер очень молодым. Люди могут умереть в разном возрасте, но обычно это случается уже в старости.

– Папа, а тебе сколько лет?

– Тридцать четыре.

– Ты ведь еще не старый?

– Нет, малышка, я еще не старый, – уверил я ее.

– Мне грустно из-за дяди Росса, – сказала Белла.

– Нельзя все время грустить, – сказала Флора жестко, и в ее голосе я услышал нотки Шарлотты.

– Почему? – спросил я.

– Потому что из-за этого грустно и всем, кто вокруг тебя.

– А когда тебе бывает грустно? – ласково спросил я.

– Иногда после того, как мы поговорим с тобой по скайпу, – призналась Флора.

– Мне после этого тоже бывает грустно, – сказал я.

– Грустить можно, – ответила Флора. – Но только если ты грустишь иногда, а в остальное время счастлив.

– Это верно, – согласился я.

Солнце пошло к закату, и море в его лучах стало казаться перламутрово-белым, а воздух мягким.

– Мне нравится на острове Уайт, – проговорила Белла. – Можно нам приезжать сюда на каждые каникулы?

На обратном пути нам удалось занять в поезде места со столиком посередине. Какое-то время девочки развлекались журналами с ребусами, которые мы купили на станции, а я читал газету, оставленную на моем месте предыдущим пассажиром. Вдруг девочки притихли. Я поднял глаза от газеты. Белла уснула, прислонившись к Флоре, и та обняла ее, словно защищая. Поймав мой взгляд, она приложила палец к губам. Она серьезно относилась к своей роли старшей сестры.

Я написал смс Нэш: «Едем на поезде домой. Твоя идея – супер. Завтра пойдешь с нами по магазинам?» «ОК. Только рано. У меня в 2 важное дело – парикмахер. Финальные кинопробы в ЛА!» – пришел ответ через несколько секунд. «Поздравляю!» – написал я. «Шансов мало», – последовал ответ.

Она пробовалась на роль принцессы Маргарет в фильме про ее роман с полковником ВВС Питером Таунсендом. Фильм назывался «Выбор». Нэш эта роль подходила идеально. У нее была та самая простоватая сексуальность, которой обладала принцесса, и притом Нэш умела передать свою ранимость даже самым грубым и сложным персонажам. Роль была многообещающей: про королевскую семью, основанной на реальных событиях, с костюмами той эпохи – за такие часто номинируют на «Оскар». Но ей я этого, конечно, не сказал. С Нэш нужно было уметь соблюсти тонкую грань – любой комплимент мог вызвать обиду.

– Когда вылетаешь? – спросил я ее на следующий день, когда мы встретились у входа в торговый центр «Примарк» на Марбл-Арч.

– Сегодня. Придется пропустить концерт «Роллингов», – сказала она.

– Все равно классно! – Я попытался придать голосу максимум энтузиазма.

Я взял отпуск на три недели. Девочки приехали всего на одну. И вот теперь мне нужно было убить две недели отпуска, а раз она улетает, тусить мне будет не с кем.

Из магазина мы вышли с огромным бумажным пакетом, до предела наполненным платьями, топами, легинсами, сумочками, резинками и заколками для волос и еще тьмой разных тюбиков и баночек с блестящим содержимым. Я угрюмо порадовался, что Шарлотте придется выложить нехилую сумму за перевес багажа в аэропорту. На улице было людно, Нэш уже опаздывала к парикмахеру, и у нас не было времени нормально попрощаться. Я быстро ее обнял и пожелал удачи. Она побежала, потом вдруг вернулась, порылась в сумке, сунула мне в руки конверт и тут же умчалась.

– Наслаждайся! – крикнула она, убегая.

– Нэш – твоя подружка, да? – спросила Белла.

– Нет, она мой друг. Очень хороший друг.

– Она – твой лучший друг? – спросила Флора.

– Пожалуй, да, – сказал я, нежно глядя вслед удалявшейся фигурке, цокающей на каблуках по неровной мостовой Лондона.

– Я есть хочу! – объявила Белла.

Оглядевшись, я увидел знакомый фасад «Селфриджес».

– Я знаю отличное место, – сказал я.

То место, где мы ели с папой сэндвичи, пока мама ходила по рождественским распродажам, почти не изменилось. Но сейчас стояла такая жара, что мысль о жареном мясе и толстых ломтях хлеба не привлекала совершенно. Поэтому мы сели в «Йо! Суши» и выбирали то, что нам понравится, с конвейерной ленты, проезжавшей мимо. Потом я разрешил девочкам взять на десерт по одному капкейку, и, поскольку они очень просили, а я знал, что Шарлотте это совершенно не понравится, мы выбрали еще один, с огромной шапкой розово-фиолетовой глазури и крема, чтобы принести домой маме.