– Ноги приподнять надо.

Один охранник сдерживал толпу, чтобы женщину не затоптали, а второй махал кепкой над ее лицом. Периодически из их раций раздавались шипение и какая-то неразборчивая речь, заглушая шум вокруг.

Видимых травм головы не было. И это не было похоже на припадок. Язык не запал. На ней были майка, шорты из обрезанных джинсов и вьетнамки – снимать было нечего, никакой лишней одежды. Я встал рядом с ней на колени и попросил охранника сесть к ней спиной. Потом положил ее длинные ноги ему на спину, чтобы кровь прилила к мозгу. Она дышала, но пульс был слабый и неровный.

Вокруг люди обменивались предположениями:

– Переборщила с выпивкой, видимо.

– Да нет, просто жара.

– Кто-нибудь вызвал «Скорую»? – спросил я охранника и словно в ответ на мой вопрос услышал приближавшуюся сирену.

– Доктор, с ней все будет нормально? – спросил побледневший охранник.

– Ну же, проснись! Проснись! – услышал я свой резкий голос.

Вдруг она открыла глаза и посмотрела прямо на меня.

Женщина с бабочками!

– Мы с вами знакомы? – спросила она.

– Меня зовут Гус, – сказал я.

Я слышал, как к нам через толпу пробиралась бригада «Скорой».

– Разойдитесь, ей не хватает воздуха!

Женщина села. Толпа стала расходиться с легким разочарованием – представление было окончено.

– Так, милочка, мы отвезем вас в больницу, – сказал фельдшер.

– Нет, спасибо. Со мной уже все в порядке, – сказала она.

– Тебя как зовут, дорогуша?

– Тесс. Слушайте, правда, не надо…

– Тесс, не переживай, в больнице тебя только осмотрят, – продолжил фельдшер. – Тебя донести или сама можешь идти?

– Я могу идти! – сказала она, встав на ноги и слегка качнувшись.

Я сделал шаг, чтобы подхватить ее, но фельдшер меня опередил.

– Так, милая, пойдем-ка к машине, – сказал он.

Ее лицо погрустнело. Наши глаза снова встретились, я увидел на ее лице немую просьбу о помощи, но потом, словно приняв свое поражение, она послушно села на носилки.

Когда двери «Скорой помощи» закрывались, она махнула мне на прощание.

Водитель закрыл дверь и пошел вперед. Я побежал за ним:

– Можно мне поехать с ней?

– Вы ее приятель?

– Нет!

– Родственник?

– Нет, – признался я, – но я врач.

Ответом мне был такой пренебрежительный взгляд, будто я снова был желторотым студентом на практике. Он хлопнул дверью, положив волосатую руку на открытое окно. Машина «Скорой помощи» тронулась. Я словно застыл на месте. Потом, когда машина стала набирать скорость, я вдруг побежал за ней.

– Куда вы ее везете? – прокричал я.

Если бы на светофоре не загорелся красный, я бы их не догнал. Водитель посмотрел на меня вызывающе. Потом, когда цвет сменился на зеленый, сжалился:

– В больницу Святого Томаса.

Он включил сирену и нажал на газ. Мне пришлось отскочить назад, чтобы задние колеса машины не проехались по моим ногам.

Большая часть толпы шла по направлению к Пиккадилли. Я срезал путь по улице вдоль стены Букингемского дворца, потом вдоль южной стороны парка Сент-Джеймс к Вестминстеру. Парламентская площадь была пустынна. Подсветка у стен Вестминстерского аббатства почему-то делала его похожим на плоскую картинку, словно декорацию гигантской сцены. На середине моста, в паре сотен метров от больницы Святого Томаса, я перешел на шаг. С меня катил пот.

Загадочная женщина по имени Тесс потеряла сознание рядом со мной. Сейчас ее здоровье было в надежных руках. Моя маленькая роль в этой истории уже сыграна. Мое желание снова увидеть ее – совершенно нерационально. Появиться сейчас в больнице будет просто нелепо.

Я склонился через перила и посмотрел вниз. В свете фонарей вода казалась густой и черной, как нефть.

Голос Нэш в моей голове произнес: «Почему ты просто не можешь взять и что-то сделать?»

Отделение скорой помощи было переполнено ярко-красными людьми с тепловыми и солнечными ударами. Среди них я не увидел стройной женщины с мальчишеской стрижкой и искристой улыбкой.

– Я ищу одну пациентку. Ее примерно полчаса назад привезла «Скорая», – сказал я женщине в регистратуре.

– Имя? – спросила она.

– Тесс. Она потеряла сознание на концерте «Роллингов». Я просто хотел удостовериться, что с ней все нормально. Я – врач.

– Фамилия?

– Я не знаю, – сознался я.

– Если вы врач, то должны знать, что я не могу дать вам информацию о нашем пациенте.

– Конечно, простите.

Я повернулся, чтобы уйти, но потом остановился:

– Но вы можете сказать, она еще здесь или нет?

– Не могу вам предоставить никакой информации.

– А если я оставлю записку, сможете ей передать?

Женщина замешкалась.

– Честное слово, я – врач…

– Вы не похожи на врача, – ответила она.

– Пожалуйста…

Это слово от доктора нечасто услышишь, если ты – младший медперсонал.

– Можете оставить записку, я передам, – наконец согласилась она.

– У вас не найдется листочка бумаги?

Она покачала головой, удивляясь, потом передала мне блокнот с рекламой антидепрессантов.

– Я так понимаю, вам нужно и то, чем можно писать? – спросила она, катнув мне ручку по столу.

– Хотя, знаете, не надо, – сказал я.

Что за дурацкая идея? Наверное, я тоже перегрелся.

Женщина посмотрела на меня с разочарованием. Она вздохнула и забрала ручку обратно.

– Простите, – сказал я, опустив глаза в надежде, что она меня не узнает, если в будущем придется столкнуться с ней по работе.

На улице было душно, во рту пересохло. Я вспомнил, что на станции «Ватерлоо» продуктовые магазины работают допоздна, и пошел туда. Я взял бутылку холодной минералки и встал в очередь в кассу, упершись взглядом в ведро со свежими цветами возле выхода. «Почему ты просто не можешь взять и что-то сделать?»

Только психи дарят цветы незнакомым женщинам, да?

– Пройдите на девятую кассу, – произнес голос ниоткуда.

Я слышал, как сзади меня в очереди нетерпеливо выдохнул человек.

– Извините, – обернулся я к нему. – Я только возьму еще кое-что.

* * *

Когда я пришел в больницу с букетом розовых роз и фиолетовых ирисов, в регистратуре сидела другая медсестра.