Толпа расступилась.

Фейхель приблизилась к Галисии:

– Идём. – Оказавшись рядом с Маликой, прошептала: – Она должна была пройти через это.

– Да, мать-хранительница, – сказала Малика, склонив голову.

Галисию вернули в комнату, уложили на кушетку. Фейхель обмыла руки, протёрла полотенцем яйцо. Встретившись с затравленным взглядом дворянки, промолвила:

– Это будет больно.

Старухи вновь окружили ложе и забормотали молитвы. Стоя возле двери, Малика слышала возбуждённые голоса в коридоре и наблюдала, как яйцо скрывается во влагалище, там же скрываются скрюченные пальцы с пожелтевшими ногтями.

Выгнувшись, Галисия закричала. Через секунду мать-хранительница показала присутствующим камень, окрашенный кровью.

Посмотрела на старшую помощницу:

– У некоторых женщин девственная плева очень эластичная. Она растягивается, пропуская член. И рвётся во время родов. Только не делай вид, что этого не знала.

– Знала, мать-хранительница.

– Почему не удостоверилась?

– Яйцо вошло слишком легко.

– Легко… Я отстраняю тебя от проведения ритуалов и понижаю до старшей служанки швейного ведомства. – Смыв с пальцев кровь, Фейхель окинула старух взглядом. – Извинитесь перед будущей женой хазира.

И темнее тучи вышла в коридор.

Принося извинения, женщины помогли Галисии слезть с кушетки, вытерли её лицо от плевков и провели в смежную комнату. Оставшись с Маликой наедине, дворянка встала под душ. Её трясло как в лихорадке, и она никак не могла смыть с волос чужую слюну. Усевшись в уголок ванны, притянула колени к груди.

– Тебе повезло, Галисия, – промолвила Малика, разглядывая на её спине красные следы от ремешков.

– Повезло? – Галисия вскинула голову. – Ты сказала: повезло? Она разорвала меня, расцарапала своими ногтями. Внутри горит всё огнём. Мне больно стоять, даже сидеть больно. Как я лягу с Иштаром?

Схватив дворянку за горло, Малика вынудила её подняться на ноги:

– Поклянись, что никогда этого не забудешь.

Галисия с трудом сглотнула:

– Не забуду.

Сжав пальцы, Малика устремила взгляд в вытаращенные глаза:

– Поклянись, что до конца своей жизни будешь благодарить Фейхель за то, что она сделала.

– Клянусь, – прохрипела Галисия.

– Если хоть раз ты проявишь к ней неуважение, я приеду и выцарапаю тебе глаза.

На следующий день Галисию подвергли ритуалу Посвящения в веру, через день – ритуалу Имени. Их проводили в молельне, расположенной в Приюте Теней. Малике разрешили присутствовать при свершении таинства, но она не смогла бросить Самааш: у сестры Иштара раньше срока начались схватки, а потом вдруг закончились. Повитуха сказала, что иногда такое случается, и ушла, оставив измученную женщину на попечение шабиры.

Малика просидела возле постели Самааш, поглаживая её тугой живот и рассматривая на тёмно-вишнёвых губах ранки от зубов. Лучше бы она родила…

Наконец служанка принесла письмо, в котором мать-хранительница сообщала о дате свадьбы Иштара и Галисии: через неделю, в день зачатия.

***

Увидев на противоположной стороне площади трёхэтажное здание, Адэр приказал шофёру остановиться.

– Не люблю гостиницы, – подал голос старший советник Орэс Лаел, сидя на переднем сиденье. – Может, заночуем у маркиза Бархата?

– Мы не задержимся в Ларжетае, – сказал Адэр и потрепал моранду за уши. – Веди себя тихо, Парень.

– До Лайдары день пути, не мешало бы принять душ и…

Адэр не дослушал советника. Покинув салон автомобиля, жестом приказал охранителям оставаться возле машин и окинул взглядом безлюдную площадь. Влюблённые парочки выбирают для свиданий места укромные, сокрытые от посторонних глаз, а площадь была ярко освещена белыми фонарями. Будь весенний ветерок немного теплее, на скамейках сидели бы люди, чьи сердца научились сдерживать всплески чувств. Люди, которые могут с любимыми не только целоваться, но и наслаждаться погодой и видом, обсуждать прошедший день и строить планы на завтра.

Подняв воротник и засунув руки в карманы плаща, Адэр двинулся в сторону изумрудной гостиницы со спиралевидными колоннами на фасаде и массивной лепниной под крышей. Стены здания при дневном свете переливали перламутром, как внутренний слой жемчужницы. В тёмное время суток иной цвет им придавали лампы, закреплённые на чёрных ажурных шандалах. Это могли быть кроваво-красные лампы или ярко-синие, сегодня горели зелёные.

Приблизившись к лестнице, Адэр посмотрел на каменных собак, стоявших по бокам парадной двери, и направил взгляд на вывеску: «Дэмор». «Земля морун» или, если быть точным в переводе, «Убежище морун». Её царство. Она готовила этот дом для себя, собираясь вместе с Муном переехать в столицу. За полтора года она столько раз пыталась уйти, исчезнуть. Хотела сбежать оттуда, где ей было плохо. Наконец-то её мечта сбылась.

Адэр мысленно открыл двери и пересёк вестибюль, оставляя следы на полу, покрытом строительной пылью. Вместо люстры лампочка на длинном проводе, на стенах свежая штукатурка, на ступенях засохшие кляксы цементного раствора. Безлюдный второй этаж. Из глубины коридора её голос: «Здесь ямка. Надо переделать, Таали».

– Самая лучшая гостиница в городе, – прозвучало за спиной.

Адэр обернулся. Молодая особа с ярко накрашенными глазами распахнула пальто, выставляя напоказ большую грудь, обтянутую гипюром:

– Я готова переспать с вами бесплатно, лишь бы провести ночь в этом заведении.

– Ты шлюха?

Девица взмахнула наклеенными ресницами:

– Что вы себе позволяете?

– Ещё раз появишься возле гостиницы, и я прикажу тебя арестовать.

– Да как вы смеете…

– Пошла вон!

– Грубиян, – взвизгнула девица и, запахнув пальто, потопала в сторону светящейся вывески кафе на краю площади.

Адэру была противна сама мысль, что кто-то предаётся блуду в царстве Эйры. Вернувшись к машинам, приказал Лайсу узнать, сдают ли в гостинице номера почасово, и можно ли привести женщину.

Охранитель – смазливый на личико и гибкий как ивовый прут – открыл багажник и, порывшись в сумке, вытащил длинный дождевик. Ничем не примечательный плащ: такие носят и мелкие чиновники, и селяне. Постукивая пальцами по крыше автомобиля, Адэр терпеливо ждал, когда Лайс станет похож на рядового горожанина. Взирая на человека в форме правительственной охраны, люди редко бывают искренними, даже если им нечего скрывать. А те, за кем водятся грешки, вообще превращаются в святых.

Надев дождевик поверх чёрного кителя с алыми погонами, охранитель вальяжной походкой пересёк площадь и скрылся в здании. Адэр смотрел на двери и мысленно просил: «Прогоните его».