И на протяжении двух поколений христиане в Новой Англии жили в под властью единой религии, даже пусть в старой доброй Англии такая политика оказалась бесплодной. А тем, кто желал поступать по собственной воле, могли грозить суровые наказания за многое: за непосещение церковных служб, за отрицание воскресения Христа, за проявление непочтения к Библии…

И даже здесь, в Новой Англии, в самом сердце пуританства, приходилось проявлять религиозную терпимость. Одним из источников проблем была ревностная преданность пуритан Священному Писанию.

Пастор Джон Робинсон сказал отцам-пилигримам: «У Господа есть еще более великая истина, которой предстоит явиться из Его святого слова». И пуритане всегда были готовы обрести «какую угодно явленную истину… из написанного слова Божьего». Неудивительно, что пуритане Новой Англии всегда рождали своих же инакомыслящих, провозглашавших такие истины «из написанного слова Божьего». Одним из таких был Роджер Уильямс, другой – Энн Хатчинсон.

И еще – как тут проявить нетерпимость? Тут же глушь! В Новой Англии инакомыслящим не требовалось уходить в катакомбы! Они могли просто пойти дальше – через реку, через лес, через горы… Они всегда могли найти убежище на просторе!

Добиться единоверия в Новой Англии не получилось. Конец попыткам предвозвестила утрата хартии в 1684 году. А драматичным знаком возвращения колонии под власть короля стал день, когда губернатор конфисковал молитвенный дом Олд-Саут для службы по англиканскому образцу. Теперь жителям Новой Англии предстояло подчиниться английской политике.

Идея деноминаций

Религиозное разнообразие американских колоний хоть и было по большей части основано на традициях пуритан, но призывало к новому пониманию Церкви. Мы могли бы назвать это деноминациональной теорией Церкви. Слово «деноминация», призванное обозначить религиозную группу, вошло в моду примерно в 1740 году, в ранние годы Великого евангельского пробуждения, во главе которого стояли Джон Уэсли и Джордж Уайтфилд. Но сама теория была создана за столетие до этого – группой радикальных пуританских предводителей в Англии и Америке.

Как изначально планировалось, деноминационализм был противоположностью сектантства. Секта уверяет, что только она имеет право на Христа и его власть. Она верит, что именно она и есть истинное Тело Христово; именно ей, а не какой-либо иной религии, принадлежит вся истина. И по определению своему секта – явление исключительное.

Слово «деноминация», напротив, подразумевало «включение» – по его смыслу, христианская группа, получившая то или иное имя, или деноминированная, была лишь частью более обширной группы, Церкви, к которой и принадлежали все деноминации.

Тем самым деноминациональная теория Церкви настаивает на том, что истинную Церковь нельзя отождествить с какой-либо отдельной церковной структурой. Ни одна из деноминаций не претендует на то, что представляет собой всю Церковь Христову. Каждая просто является формой более великой жизни Церкви, отличаясь по богослужениям и организации.

Деятели Реформации заложили семена деноминациональной теории Церкви, когда настояли на том, что истинную Церковь ни в коем случае нельзя приравнивать в исключительном смысле к какой-либо инстанции. Истинное преемство не в епископах, а в верующих. Лютер говорил, что некоторые инстанции были неизбежны, как выражение «места, явлений и деяний мира», но «Церковь в жизни земной неправильно понята во всех этих отношениях». Внешние формы Церкви, сказал Лютер, должны позволить слову Божьему течь вольной рекой, а не преграждать путь его спасительным силам.

Схожим образом Кальвин в предисловии к своему «Наставлению» указал на то, что невозможно прочертить точные границы Церкви Христовой. Никому с точностью не определить, кого причислили к избранникам Божьим, а кого – нет!

Впрочем, деятели Реформации не последовали за Кальвином. Когда в какой-то области возникало религиозное инакомыслие, они пытались его подавить, – и по-прежнему были уверены в том, что только одна религия могла существовать в единой державе.

Настоящими творцами деноминациональной теории Церкви были индепенденты XVII столетия, конгрегационалисты, представлявшие меньшинство на Вестминстерской ассамблее (1642–1649). Большинство на ней держалось пресвитерианских идей и выразило эту убежденность классически – в Вестминстерском исповедании веры и в Вестминстерских катехизисах, Большом и Малом.

Впрочем, индепенденты, которые придерживались принципов конгрегационализма, были прекрасно осведомлены об опасности «разделения благочестивой протестантской партии» в Англии – и искали иных путей выразить христианское единство, даже когда христиане и не соглашались друг с другом.

Эти инакомыслящие братья Вестминстера сформулировали деноминациональную теорию Церкви в нескольких фундаментальных истинах.

Во-первых, если учесть, что люди не способны всегда видеть истину ясно, различия во мнениях о внешней форме Церкви неизбежны. Во-вторых, даже когда эти отличия не касаются фундаментальных основ веры, это не значит, будто они не имеют значения. Каждый христианин обязан воплощать в жизни то, чему, согласно его вере, учит Библия. В-третьих, поскольку ни у одной Церкви нет окончательного и полного обладания божественной истиной, истинная Церковь Христова никогда не может быть представлена какой-либо отдельной церковной структурой.

И, наконец, сам по себе факт отделения не представляет раскол. Можно разойтись во многом – и все же оставаться едиными во Христе.

Итак, деноминациональная теория Церкви стремилась к христианскому единству в некоем внутреннем религиозном переживании и разрешала разнообразие во внешних проявлениях этой личной веры.

Эта терпимость родилась не из равнодушия к доктринам. Индепенденты не собирались расширять христианское единство на все религиозные исповедания. А принадлежность к «единой истинной Церкви» распространялась только на тех, кто разделял общее понимание сокровенной сути христианской веры.

В английском королевстве этот деноминациональный взгляд на Церковь был принят лишь отчасти. Церковь Англии сохранила благоприятное для себя положение даже после того, как Акт о веротерпимости от 1689 года признал право пресвитериан, конгрегационалистов, баптистов и квакеров на свободное совершение богослужений. Впрочем, в Америке, в английских колониях, деноминациональная теория обретала все больше сторонников и казалась ответом Божьим на все возраставшее число вер в Новом Свете.

Защитники деноминациональных воззрений на Церковь в XVII столетии предвидели появление тех сотен христианских групп, что ныне пребывают под небесным сводом. Нет, они вовсе не хотели умалять главные христианские верования до общего чувства религиозной искренности. Но они не могли управлять будущим. Они просто знали, что фанатизм и кровопролития во имя Христа, уже ставшие привычными, ни к чему не приведут.

В конце концов деноминации стали знамением недавних веков христианской истории – не потому, будто это идеальный выбор. Просто этот путь был лучше, нежели любой другой, предложенный за прошедшие века.