— А ты мне нравиться! — рядом плюхнулась черноволосая уруттанка.

Керс равнодушно взглянул на неё и снова закрыл глаза. Красивая, но не хотелось. Нет, не так. Хотелось, но не её. После той ночи не мог смотреть даже на Глим, будто в голове что-то перемкнуло и пропал интерес ко всем, кроме одной. Подарив поцелуй, Твин невольно забрала с собой его спокойствие.

Уруттанка намёка не поняла. Устроившись сверху, она провела ладонью по его груди и прильнула к губам. Целовала страстно, игриво покусывая. Пальчиками впилась в плечи, плавно задвигала бёдрами, призывая войти в её жар. Тело тут же отозвалось и он поддался соблазну, представив вместо черноволосой ту, чей образ заставлял сердце биться сильнее.

«Граждане Прибрежья имеют право на получение информации и достоверных сведений о деятельности Сената, органов управления, общественных организаций и должностных лиц. Так же граждане имеют право на распространение собственного мнения и информации о государственной деятельности, если она не является заведомо ложной или вводящей других в заблуждение».

«Заветы потомкам», 06.027

Корнут мельком взглянул в узкое оконце коридора. Казалось, со вчерашней метелью, небо обрушило на землю всё, что накопилось за месяц, и теперь, как капризная девчонка после истерики, глядело на мир хмурым ликом. Тяжело вздохнув, он направился дальше. Лучше не заставлять Юстиниана ждать. Обычно такие ранние вызовы, когда поднимают из постели ни свет ни заря, не сулят ничего хорошего.

Может и к лучшему, что не получилось вчера сообщить о заговоре. Кто знает, что на этот раз стряслось. В гневе Юстиниан может натворить что угодно, если вовремя не остановить. Но долго тянуть нельзя, неизвестно, сколько у них в запасе времени. Придётся импровизировать. Мысли дельные есть, но их нужно ещё придержать, поработать над ними, огранить до безупречной формы. Да и с тем осквернённым не всё ещё ясно, быть может, дела обстоят намного хуже, чем предполагается. Если выродки на стороне Максиана, это много усложнит.

В другом конце коридора показались две фигуры. Ругая в уме никудышное освещение, Корнут сощурился, стараясь разглядеть идущих навстречу.

В сопровождении гвардейца шла молодая девушка. Первое, что бросилось в глаза — походка. То ли прихрамывала, то ли ноги не держали, но двигалась она медленно, с трудом. Гвардеец не торопил, терпеливо следовал за спутницей.

Что-то в этой парочке было не так, но только подойдя ближе, Корнут понял в чём дело. Растрёпанные золотистые волосы девушки неряшливо ниспадали на лицо. Сквозь них проглядывал уголок губ, из которых сочилась кровь. То, что на ней было надето, с трудом прикрывало худощавое тело в синяках и ссадинах. Рукав того, что когда-то было платьем, спустился едва ли не до локтя, обнажая ещё по-детски угловатое плечо с длинными красными отметинами.

Дрожащей рукой она поправила волосы и Корнут наконец смог разглядеть лицо. Совсем юная, почти ребёнок, её можно было назвать красивой, если бы не заплывший глаз и разбитые в кровь губы.

Почувствовав на себе взгляд, девушка шмыгнула носиком и стыдливо опустила голову. Стражник молча отдал честь.

Кроме как из королевского кабинета, идти им в такое время было неоткуда, но по старой привычке Корнут предпочёл домыслам факты:

— Его Высочество у себя?

— Да, господин канселариус.

Значит не ошибся. За что он так с этой несчастной? Разве можно выпускать пар на таких прелестных созданиях? Неужто из-за отказа Сената так взбеленился?

Гадать долго не пришлось. Стоило едва показаться в кабинете, Юстиниан тут же швырнул на стол мятую газету:

— Возмутительно! И сегодня это прочтёт весь Регнум! Да с меня каждая шавка будет посмеиваться в кулак! Как они смеют?!

«Декоративный король требует больше власти» — пестрило большими буквами на главной странице и ниже, шрифтом помельче: «Сенат на страже рассудка. Спасение Прибрежья от опасных и бессмысленных законов».

Бегло пройдясь по статье, Корнут краем глаза глянул на разъярённого короля. Тот метался по кабинету, сцепив руки за спиной. Волосы растрёпаны, белоснежная рубашка помята, пуговицы расстёгнуты до самой груди. Одевался второпях, заметно по неаккуратно заправленным в сапоги штанинам. На правой руке длинная царапина.

— Что молчишь?! — рявкнул король. — Придумай что-нибудь! Нужно немедленно сжечь эту грязь дотла! Нет, ты видел? Декоративный король!

— Я разделяю ваш гнев, — осторожно начал он, — но любая реакция только даст новый повод для насмешек.

— С меня и так уже сделали посмешище! Куда больше?

Что-то нужно с этим делать. Ни в коем случае нельзя позволить ему вытворить что-нибудь сгоряча. Репутация короны и так шаткая, что тонкая жердь на ветру. После закрытия гладиаторского сезона газетчики ещё долго перемывали королю кости, возмущаясь неоправданной жестокости. Подумать только, не пощадил какого-то там выродка. Хотя, в этом случае с ними сложно не согласиться. Решение Юстиниана и впрямь со стороны выглядело необоснованно суровым, мягко говоря.

— Уже завтра все об этом забудут, Ваше Величество. Вы же сами знаете, у шавок очень короткая память.

— И длинный язык, который не мешало бы укоротить!

— Так и поступим, но в своё время. Сейчас вам, как никогда, нужно обдумывать каждый шаг.

— И когда же это время настанет, скажи на милость? — Юстиниан тяжело опустился на массивный резной стул. — Закон не утверждён и я даже представить не могу, что может заставить передумать Сенат. Что бы я ни предпринял, эти сукины дети никогда не захотят делиться властью. Им плевать, что за мной гарнизон и полиция. За ними Заветы и народ, который из-за пропаганды теперь будет смотреть на меня как на шута!

— Так завоюйте их! Дайте им то, чего никогда не даст Сенат.

— Например? — Юстиниан постепенно брал себя в руки. — Что я могу им предложить?

— Безопасность, — многозначительно улыбнулся Корнут.

Нет худа без добра. Сейчас Юстиниан слаб и внушаем, как никогда. Гнев и страх делают из него мягкую глину, лепи — не хочу. Самое время сообщить о принцепсе. Куй железо, пока горячо, как говорится. Во всяком случае не рискует быть проигнорированным. Нет, сейчас король будет делать всё, что он скажет, главное, правильно преподнести. Довести до точки кипения и сразу остудить. Во всяком случае, эта стратегия ещё не подводила.

— Не говори глупостей, Корнут. Кого сейчас волнует безопасность? Прибрежье не знало войны с момента его основания. Уруттанцами пугать предлагаешь?

— Значит нужно создать угрозу. И, уверяю вас, с тем, что у меня есть, это не составит большого труда.

Нахмурившись, Юстиниан откинулся на спинку стула:

— Что ты имеешь в виду?

— Буквально этой ночью, — не моргнув и глазом, солгал Корнут, — я получил некоторые сведения и, могу вас заверить, если всё правильно сделать, этим можно встряхнуть весь Сенат, да так, что никогда не оправятся.